Снова в Керман
Выезд из Ба́ ма находился недалеко от университета, где учился мой друг, и чтобы провести меня, а больше для того, чтобы посмотреть, как я уеду автостопом, вышли все его знакомые. К моей радости, они не собирались мне мешать и наблюдали издалека. Отойдя на достаточное расстояние, я показал открытую ладонь первой проезжающей машине и на ней же уехал, помахав на прощание рукой. До меня донеслись радостные крики в ответ, путешествие таким странным образом иранские студенты воспринимали как настоящий подвиг и безмерно мной восхищались.
В нескольких километрах от Бама находился блокпост, подъезжая к которому водитель несколько раз переспросил меня, указывая на рюкзак: «Тарьяк? » (опиум). У меня не было ничего запрещенного, и в доказательство я показал открытый рюкзак. К этому времени мы уже въехали на блок-пост, где нас остановил полицейский с автоматом и собакой. Насколько я мог понять беседу, водитель сказал, что подсадил меня в машину в Баме, и теперь везёт бесплатно, потому я сказал, что у меня нет денег. Все это время я находился в машине и добродушно улыбался, лишь однажды поправив водителя фразой: «Ма́ н пу́ ле ка́ фи надора́ м та бара́ й савари́ бэда́ м» (у меня недостаточно денег заплатить за проезд). Полицейский взял мой паспорт и посмотрел визу, кажется, в первый раз за два месяца в Иране у меня проверили документы, а затем пожелал счастливого пути.
На той машине я доехал до поворота в Джиро́ фт, после этого перекрёстка любая проезжающая мимо машина теперь была мне по пути, и уже через минуту я ехал в Керма́ н. Водителю нужно было намного дальше – он с семьей переезжал в Йезд, где нашел работу в университете. Всю дорогу меня кормили печеньем и газировкой, а также настойчиво предлагали финики из Бама, на которые я, признаться, уже не мог смотреть, кроме того, меня пригласили в гости.
По дороге из Бама в Керман Вы будете проезжать развилку в сторону города Райен, где можно посмотреть другую глинобитную крепость «Арг э Райе́ н», которая почти не пострадала от землетрясения. Крепости Райен уже более тысячи лет, хорошо сохранились цитадель, стены и башни.
Через несколько часов я приехал в город к самому терминалу. Среди спешащих людей с сумками толкались агенты транспортных компаний, выкрикивая города, куда направлялись их автобусы. Человек рядом со мной протяжно распевал: «Машхааа́ д, Машхаааа́ д! Йя́ яязд, Йя́ яязд! ». У входа меня уже ждала Шахна́ з с подружками.
- Сала́ м Але́ йкум! – радостно приветствовал я.
- Салааа́ м! Кху́ би! – ответила Шахна́ з и сразу перешла на английский язык, - Знаешь, в Иране мы говорим «Сала́ м», а не «Сала́ м Але́ йкум», а то получается слишком по-арабски. И в ответ мы также говорим «Сала́ м», хотя я слышала, что нужно произносить «Ваалейку́ м Ассало́ м», но здесь так никто не разговаривает.
- А разве приветствие «Сала́ м» не из арабского языка?
- Да, «Сала́ м» и «хода́ фэз» также арабские, хотя мы их и используем. Но у нас есть персидское приветствие «Дору́ д» и прощание «Бэдру́ д».
- Что-то я ни разу не слышал, чтобы мне в Иране кто-нибудь говорил «Дору́ д! » и «Бэдру́ д», - заметил я.
- Это потому, что эти слова «слишком персидские», - засмеялась Шахназ.
Мы приехали в национальный ресторан и заказали кебаб с рисом, как и раньше, все были очень удивлены, что я отказался запивать еду газировкой (нушабэ́ ) и предпочел воду. Девушки с интересом рассматривали меня, и мне было очень приятно находиться в центре их внимания.
Музыка «бандари́ ». Слушаем песню в обработке Alireza Roozegar Ft Hesamodin - Nari Nari
http://sanyok-belarus. narod. ru/Iran_Music/Alireza_Roozegar_Ft_Hesamodin_-_Nari_Nari. mp3
Разговор на одном диване
Вечером мы поехали домой к Шахна́ з, где меня угостили местным национальным печеньем с начинкой из фиников – светлое печенье называется «коло́ мпе» и готовится из обычной муки, а тёмное печенье - «кома́ ч» готовится из муки, полученной из пророщенных пшеничных зёрен. В тесто также добавляют яйца, мед, шафран, а для начинки - финик, очищенный от косточки.
Как это часто бывает у иранцев, общение началось с расспросов о семье: как зовут родителей, сколько братьев и сестер, когда планируешь жениться. Я старался искренне отвечать на вопросы, и когда настала моя очередь спрашивать, то Шахназ призналась, что разведена.
- Почему так получилось, что ты развелась? Я ведь знаю, что это непростой шаг для девушки в Иране, не каждая на это отважится.
- Я совсем не хотела замуж, но на этом настаивали родители, так как младшая сестра уже к этому времени нашла себе мужа. Но они считали, что нужно выдать меня первой, поскольку я была старше, сказали, что хорошо знают родителей одного молодого человека, и что у них хорошая семья. Вот мы и поженились.
- Так быстро? Нужно ведь сначала понравиться друг другу! Да и вообще, вы встречались до свадьбы?
- Он приходил к нам два раза на чай, и нас оставляли на некоторое время вместе. Я не знала абсолютно ничего о мужчинах, ни как с ними разговаривать, ни о чем разговаривать. Мой будущий муж тогда мне понравился. Но через месяц после того, как поженились, мы поняли, что не хотим жить вместе – мы были совершенно разными людьми. Тогда мы заключили сделку – я не лезу в его личную жизнь, а он – в мою.
- А как этому отнеслись твои родители?
- Они сказали, что мы молодые и неопытные, а любовь придёт со временем. Через год я снова пришла к ним и сказала, что хочу развестись. Был большой скандал, и они почти перестали со мной общаться. Пришлось отложить развод, чтобы сначала постараться убедить их и наладить отношения. На второй год у меня родилась дочь. Родители очень этому обрадовались и окончательно перестали понимать, почему я хочу развестись. А через три года после замужества я самостоятельно подала документы на развод, таким образом, просто поставив их перед фактом. Заявление рассматривалось еще полгода, затем нас развели.
Шахна́ з рассказывала о своей личной жизни так легко, как будто развод в Иране был обычным делом, но мне уже говорили, насколько сложно приходится в Иране разведенной женщине. Накануне в Кермане я познакомился на улице с молодым парнем, который хорошо говорил по-английски, и мы разговорились по поводу девушек. И, конечно, он сказал, что его будущая жена обязательно должна быть девственницей. Тогда я спросил, взял бы он в жены девушку, которая была замужем и разведена. «Нет-нет! » - запротестовал он, - «Это абсолютно исключено! Пусть её возьмет в жены кто-нибудь другой. Может быть, у него так обстоятельства будут складываться, что другого выхода не будет, а я не возьму».
– Слушай, а если ты не возьмешь, и другой не возьмет, что же этой девушкой остается делать? Неужели она так и останется одна на всю жизнь? – задал я компрометирующий вопрос.
Парень некоторое время молчал, видно было, что он усиленно думает. В конце концов, он не смог ничего ответить и решил пошутить, сказав такую фразу: «Пусть она убьёт себя». Как говорят, в каждой шутке есть только доля шутки.
- Кстати, у меня в холодильнике осталось фалюде́ , - предложила моя собеседница.
- Я не люблю фалюде́ , - ответил я, вспомнив вкус десерта, который я пробовал в Ширазе.
В глубокую тарелку кладут белое спагетти из рисового теста, заливают его «гол аб» («водой из роз» или «розовой водой») и сладким лимонным сиропом.
- Ты пробовал «Фалюдэ́ йе Ширази́ », а это «Фалюдэ́ йе Кермани́ », его ты не пробовал.
- Я обязательно напишу в своей книге, что не люблю фалюде, - уверенно сказал я, - Не понимаю, почему этот десерт так популярен у иранцев?
Шахна́ з поставила передо мной чашку с круглыми шариками, плавающими в «розовой воде».
- «Фалюдэ́ йе Кермани́ » совсем другой по вкусу и выглядит по-другому - фалюде из Кермана сделано шариками, а то, что готовят в Ширазе выглядит как спагетти, попробуй. И когда будешь писать в своей книге про фалюде, обязательно напиши, какое именно фалюде тебе не нравится.
Я попробовал десерт и сказал: «Знаешь, из всех фалюде, что мне не нравятся, кажется, больше всего мне не нравится именно «Фалюдэ́ йе Кермани́ ».
Справка. Фалюдэ́ - традиционный иранский десерт, считается одним из первых холодных десертов, который готовили еще в 400 д. н. э. Тогда для его производства использовали лёд, который хранили в специальных глиняных куполах - холодильниках (якхча́ л).
- А вчера я поругалась со своим начальником, - продолжила Шахназ, - Он сказал, что не будет повышать мне зарплату, как мы договаривались. Почему, ты спросишь? Он сказал мне: «Ты замужняя женщина и для тебя зарплата не так важна, а у меня здесь работает много мужчин, жены которых не работают, поэтому мне нужно в первую очередь повышать зарплату им, а не тебе».
- Так ты не сказала ему, что ты разведена?
- Нет, но я сказала ему, что мой муж зарабатывает очень мало, и что фактически я сама являюсь единственной, кто кормит семью, однако он не стал слушать. Я не говорила никому, что разведена. Иранские мужчины становятся дикими, когда узнают, что женщина осталась одна. Говорят: «Тебя всё равно никто не возьмет замуж, и поэтому ты не должна быть против секса". И относятся соответствующе, а я этого не хочу, поэтому ношу кольцо и всем говорю, что у меня есть муж.
- Но ведь когда ты носишь кольцо, мужчины думают, что ты замужем и не посмеют даже лишний раз заговорить с тобой. Как же ты планируешь налаживать личную жизнь?
- Не знаю, я ищу хорошего мужчину, доброго и искреннего, но пока не нашла. Я нормально зарабатываю, и надеюсь, что это тоже мне поможет, сейчас у многих мужчин проблемы с деньгами, - сказала моя собеседница и рассмеялась.
- Твой бывший муж – религиозный человек?
- Да, я бы даже сказала слишком. Знаешь, с одной стороны это хорошо - ты знаешь, что он не будет пить, употреблять наркотики, не пойдет гулять. Но с другой стороны религиозность подразумевает множество ограничений. Например, каждый раз, чтобы выйти из дома, я должна была спрашивать у него разрешения. В Коране написано, что если девушка без разрешения ушла из дома, даже чтобы навестить свою мать, то это может являться поводом для развода.
- Правда ли, что когда иранская девушка выходит замуж в первый раз, муж должен выплатить ей деньги. Причем, выплатить именно ей, а не её родственникам или семье, и, говорят, эти деньги являются собственностью невесты, и она может использовать их по своему усмотрению. Я даже слышал, что деньги принято выплачивать золотыми монетами.
- Да, это старая традиция. При заключении брака мулла спрашивает у мужа, сколько золотых монет он даёт за свою жену. Считается, что муж обязан выплатить эти деньги по первому требованию супруги. В моем случае муж обещал заплатить мне 1200 золотых монет. Хотя чаще всего у нас называют число, соответствующее году рождения жены, например, 1360. Иногда невеста может попросить дом или машину, или что-нибудь ещё. Когда моя сестра выходила замуж, её муж сказал, что выплатит 2 226 золотых монет, хотя она не получила ни одной, также как и я.
- Но ты ведь можешь потребовать с него эту сумму? – не удержался я.
- В принципе могу, но у него нет таких денег. Теоретически я могу только посадить его в тюрьму, чего я не хочу. Когда называют большое количество монет, то все прекрасно понимают, что это просто традиция и ничего более. К тому же, сейчас законы меняют в такую сторону, что прежде чем получить хотя бы часть этих денег, мне нужно подать в суд, где меня заставят сначала заплатить какой-то процент этих денег, которых я не получала, и уж только потом будут разбирать мое заявление. Я уверена, что в 90% случаев мужчины не выплачивают ничего из этой суммы или выплачивают лишь небольшую её часть.
Примечание. Золотые монеты, которые я видел на ювелирных рынках Тегерана, весили 1/20 унции, то есть около 7.74 гр. Таким образом, 1200 монет в весе эквивалентно 9.288 кг чистого золота, в то время как 1 кг золота стоит около $5.000.
- А могут ли браки распадаться из-за измены или из-за того, что муж хочет жениться на еще одной женщине? – поинтересовался я.
- Муж может взять себе еще одну жену только с разрешения старшей жены или если такая возможность заранее оговаривалась при женитьбе. Но вот моя подружка Эльха́ м хочет развестись, потому что ей показалось, что мужу нравятся другие женщины, она устроила ему истерику и не хочет с ним больше жить.
- Почему же так строго, у вас вроде разрешено многоженство?
- И что, думаешь, девушкам это нравится? Конечно, нет! Каждая женщина хочет, чтобы её мужчина был только с ней. Чтобы не прелюбодействовать, это же «хара́ м» (запрещено) по Корану, иранские мужчины придумали то, что теперь называют «зан э сигхэ́ » (кратковременная жена). Приходишь в определенный отель, тебе показывают фотографии молодых девушек, ты выбираешь, какая больше нравится, идешь к специальному мулле, он читает молитву, и вы - муж и жена. А на следующий день после прочтения молитвы тот же мулла вас разводит. И никакой измены в этом вроде как нет, так мужчины нашли способ, чтобы не грешить.
- Для меня до сих пор необычно, что ты - парень, а я девушка, и мы сидим вместе на одном диване и разговариваем на такие темы! - сказала Шахназ и улыбнулась.
- Поэтому я очень хотел познакомиться с иранской девушкой и поговорить с ней, узнать, что она чувствует и думает.
- Тогда я желаю, чтобы ты и в будущем встретил такую девушку, и твои свидания были успешными.
Слово «успешный» она произнесла по англ. как «сэксе́ с фул».
- Спасибо, я тоже желаю, чтобы они были успешными, - подтвердил я, при этом намеренно изменив произношение слова «успешный» на созвучное «сэ́ кс фул», имеющее совершенно иное значение, и этим развеселил иранскую девушку.
Ночевка в пустыне Калютс или рассказ о том, как я попал в «Иранский Красный Крест»
Недалеко от Кермана находится самое жаркое место на земле – пустыня Лут (Дешт э Лут), с максимальной зафиксированной температурой 70.7°C. В этой пустыне есть место, которое называют Калу́ т (на английский манер Калю́ тс), оно обладает уникальным ландшафтом - среди песков стоят высокие каменные остовы. Такси часто сюда привозят туристов, чтобы показать им закат. Путеводитель LP описывает Калютс как «отель миллион звёзд» (то есть под открытым небом), давая рекомендации покупки туров с последующей заброской и ночевкой в этом замечательном месте. Вдохновленный идеей переночевать в таком отеле, я стал складывать вещи в дорогу, с той лишь разницей, что собирался добраться туда по возможности автостопом и самостоятельно разбить лагерь в количестве один человек.
Шахна́ з, узнав о моих планах переночевать в Калютс, как и следовало ожидать, стала отговаривать от такого странного времяпровождения.
- Я могу дать тебе свой спальный мешок. Но неужели ты на самом деле решил там ночевать? Это же пустыня, и это может быть небезопасно.
- Если мой знакомый ночевал в пустыне, если об этом пишет «Лоунли Плэнит», значит, это безопасно, - ответил я, упаковывая её спальник в рюкзак, - утром мы с друзьями едем в Махан, и оттуда будет мне как раз по пути.
Когда мы закончили осмотр Махана, то должны были вернуться в Керман на машине. И вот тут мне пришлось долго убеждать друзей, что доехать до Калютс автостопом вполне реально. За время беседы я и сам успел в это поверить, несмотря на то, что толком не знал, где находилось это место. Как позже выяснилось, маршрут в Калютс можно легко проложить на картах Гугл. Из Кермана или Махана по запасной дороге А02 (той, что справа) нужно выехать в Сирч (Sirch), а оттуда в Шахда́ д (Shahdad).
Мое путешествие началось с мотоцикло-стопа. Проезжая по трассе, мы поравнялись с едущим рядом мотоциклистом и узнали, что он ехал в нужном направлении. Мотоциклисты – спасение для путешественников, они всегда подвозят бесплатно и не берут за это денег. Так я благополучно доехал до развилки в Сирч. Вид пустыни слева и справа заставили меня на несколько секунд усомниться в том, что по этой дороге часто ездят машины. Но не успел я дойти до перекрестка, как увидел огромный пикап, который только что свернул с моста. Пришлось бежать ему навстречу и размахивать руками, чтобы остановить. Безусловно, бегущий иностранец, намного лучше привлекает водителей, поэтому пикап сразу затормозил, и я быстро в него запрыгнул.
Хорошей новостью было то, что водитель ехал в Шахда́ д, а оттуда до пустыни оставалось всего 20 км. А еще лучшая новость заключалась в том, что Калютс, куда возят туристов посмотреть на гигантские каменные остовы, находится рядом с основной дорогой.
Поддерживая разговор, я расспрашивал водителя о родных местах и выяснил, что в Шахдад растут самые вкусные апельсины в Иране, жаль, что тогда был сентябрь, а плоды поспевают в конце октября. На мои вопросы о других фруктах водитель показал в сторону Сирч и объяснил: «анур, анжир, зияд» (гранаты, инжир, много). Там я и решил выйти, во-первых, чтобы пополнить рюкзак съедобными запасами, во-вторых, потому что ехать в пустыню нужно было ближе к вечеру, когда перестанет обжигать солнце.
На повороте в Сирч водитель попросил проезжающего мотоциклиста с длинным черенком в руке подвезти меня в деревню. Пересев на мотоцикл, я взял черенок, видимо, его собирались использовать вместо флагштока, а другой рукой крепко ухватился за водителя. Видела бы меня моя мама - гордо выставив черенок вперёд как на рыцарском турнире, я преодолевал крутые спуски и подъемы. Скомбинировав простейшие слова, я сложил простое предложение и обратился к водителю: «Багх э анжир, анур коджа ст? (где находится инжировый сад, гранатовый сад)? Мотоциклист ответил, что сады находятся недалеко от мечети, где меня и высадил.
До сих пор помню это удивительное место. Вдоль дороги за заборами росли деревья, гранат на которых было видимо-невидимо, как у нас яблок. Деревья были высокими раскидистыми, и плоды свисали над улицей так, что оставалось только протянуть руку, чтобы их попробовать.
Мне вспомнилось, как в детстве мы кушали яблоки с дерева, которое хотя формально и росло у соседа в огороде, но плодоносило на нейтральной территории, отчего яблоки оказывались съеденными очень быстро.
Один из садов был открыт, там я нашел хозяина, который угостил меня гранатами и разрешил набить ими свой рюкзак. Сколько гранат можно съесть за один раз? Пятнадцать? Двадцать? А если еще заесть виноградом? Я хорошо помню виноградную лозу, которая прочно сплелась с гранатовым деревом, фотография винограда и гранат – самая любимая в моей коллекции. Поедание фруктов продолжалось, пока не закончилась вода в моем рюкзаке (гранаты и виноград я тщательно мыл). Это напомнило мне о том, что на всякий случай нужно купить как можно больше воды перед ночевкой в пустыне.
- Анжи́ р дари́ ? (есть ли у Вас инжир) – спросил я у владельца сада.
Иранец пошёл спросить у соседей - отца с сыном, которые уже давно стояли на улице и наблюдали за нами. Я показал фотоаппарат и сказал: «Анжи́ р, акс» (фото). Действительно, я хотел сфотографировать, как растет инжир, потому что никогда раньше не видел его на деревьях.
Отец кивнул, и мы прошли во внутренний дворик, который оказался огромным инжировым садом.
Меня подвели к одному из деревьев и предложили попробовать инжир. Я нашел на ветке самый большой плод, сорвал и скушал. Он показался мне не очень сладким, но зато сочным. Отец же выбрал для меня самый маленький плод, почти высохший, величиной чуть больше малины, по вкусу он был сладкий и сухой. По мнению моих собеседников, такой инжир намного вкуснее сырого, и поэтому ценится гораздо больше. Для меня набрали полный пакет плодов и пригласили на чай, расстелив при этом на полу во дворе скатерть, и положив на неё инжир, гранаты и виноград. К сожалению, я почти не разговаривал, потому что не понимал, что они говорили из-за сильного акцента, и мы сделали несколько фотографий на память. От такого количества впечатлений я совсем забыл, что собирался в Калютс, спохватившись только, когда солнце стало близиться к закату.
Быстро попрощавшись с гостеприимными хозяевами, я ещё успел заскочить по дороге в магазин, чтобы купить четыре бутылки по полтора литра воды, и уже через десять минут стоял на трассе в ожидании попутных машин в Шахдад. В одной руке - пакет с двумя килограммами инжира, которым меня угостили на память, в другой - спальный мешок, который не помещался в рюкзак из-за шести литров воды и нескольких килограмм гранатов. Но машин не было. Заходило солнце, и я с грустью понимал, что увидеть его заход в пустыне так и не удастся. Более того, голову посещали странные мысли о том, что ночевать негде. Действительно, странно, учитывая то, что ещё недавно меня совсем не беспокоила мысль ночевать одному на барханах в пустыне, а теперь я переживал, что для меня не найдется ночлег в деревне.
Что же, что ни делается, всё к лучшему. Поэтому я просто пошел в магазин купить сладостей для поднятия настроения. Из случайного разговора с посетителями магазина я выяснил, что они как раз ехали в нужном направлении, провинцию Систа́ н и Белуджиста́ н, и их маршрут как раз проходил мимо Калютс.
К этому времени солнце окончательно зашло, и я, взвесив все аргументы «за» и «против» ночевки в пустыне: у меня было шесть литров воды, несколько килограмм инжира и гранатов, немного винограда и спальник, но не было фонарика и спичек, все-таки решился на ночёвку.
- Калу́ т (Калю́ тс), - сказал водитель и показал на силуэты гор недалеко от дороги в пустыне.
- Ме́ рси, инджа́ пьяде́ миша́ м (спасибо, я здесь выйду), - ответил я.
- На-на (нет-нет), - запротестовал водитель, - тари́ к, кхейли кхатарна́ к э (темно, очень опасно).
- Кхатарна́ к нист (не опасно), - возразил я, - аб, анджи́ р, ано́ р дара́ м (у меня есть вода, инжир, гранаты).
Однако водитель продолжал повторять «кхатарна́ к э» (опасно), а потом сказал: «помп э бензи́ н, а́ мн э» (бензаправка, безопасно). То есть в целях безопасности он собирался высадить меня у заправки. К этому времени окончательно стемнело, и я смирился с тем, что ночевать буду там, куда привезут, а с первыми лучами солнца вернусь в Калютс, чтобы насладиться не закатом, так восходом в пустыне.
Водитель высадил меня у хорошо освещенной стоянки, на которой уже стояло несколько грузовых машин. Бензаправки здесь не было, вместо неё рядом с дорогой стояли огромные бочки с водой, а у входа в здание красовалась табличка «Иранский Красный Крест».
Дверь мне открыл молодой парень, на фарси я попросил у него разрешения переночевать, чтобы завтра утром отправиться в Калютс. Пока он ушёл посоветоваться с начальником, другим парнем постарше, меня сразу обступили несколько человек, пригласили в комнату, угостили сладостями и чаем, а я в свою очередь поделился инжиром и гранатами. Мне разрешили остаться, и теперь мы вместе сидели на полу, кушали только что приготовленный рис с нутом и лепешкой, разговаривали, обсуждая преимущественно девушек. Для более увлекательного времяпровождения я научил их играть в «Дурака», эта карточная игра оказалась им совершенно незнакома, но понравилась.
Мои новые знакомые с трудом поверили мне, что я собирался ночевать в пустыне, а когда я начал рассказывать, что утром собираюсь идти туда до восхода солнца, чтобы встретить рассвет, они совсем расстроились.
- Кхатарна́ к э. Александр, анима́ лс ит ю. (Опасно, англ. животные тебя съедят), - пояснил мне молодой иранец, изобразив каких-то лающе-кусающих животных и ядовито-жалящих гадов.
На его провокации, побуждающие меня забыть о том, чтобы встретить рассвет в пустыне, я не поддался и заявил:
- Кхатарна́ к нист. Ай ит ол энималс. (Не опасно, англ. я сам съем всех животных), - чем вызвал бурю смеха, вперемешку с огромным восхищением.
Тогда парень, исполнявший обязанности начальника, признался, что они не могут отвезти меня на припаркованной в гараже машине, так как её можно использовать только в служебных целях, но он попросит ночующих на стоянке дальнобойщиков отвезти меня в Калютс рано утром.
Меня оставили ночевать в комнате первой помощи, в шкафчиках на полках стояли пустые и полупустые баночки с лекарствами, в целом у меня сложилось впечатление, что в этом штабе был только спирт, йод, бинт и канистры с питьевой водой. Вопрос, зачем необходимо было единовременно держать персонал в пять человек, остался для меня невыясненным. Для отдыха мне предоставили свободную кровать, так что её хозяину пришлось спать на полу, несмотря на все мои попытки расстелить спальный мешок.
Проснувшись в пять утра, я выглянул в окно и увидел, что дальнобойщики ещё спали, а на улице стояла непроглядная тьма. Перспектива идти одному по неосвещенной дороге пять километров до Калютс меня не обрадовала, поэтому я со спокойно совестью снова уснул. Но уже через полчаса за мной пришёл водитель, и меня разбудили. Наспех одевшись и перекусив рисом с лепешкой, я побежал к стоянке с грузовиками. Подойдя ближе, я очень удивился, так как увидел, что водители накрыли стол, то есть расстелили на асфальте рядом со своими машинами скатерть, и ждут меня, чтобы угостить меня завтраком: хлебом, сыром и крепким чаем с сахаром.
Мы ехали в сторону Кермана, и наш путь снова пролегал через Калютс. По пути я фотографировал из окна каменные горы и холмы в пустыне, которые с каждым километром становились выше и выше.
Наконец, мы приехали к главной достопримечательности - ряду огромных каменных остовов посреди пустыни. Здесь я попросил водителя подождать, а сам бегом побежал к месту фотографировать. Солнце встало совсем недавно, но обжигающий воздух уже навис над пустыней. Обнаружив несколько следов машин – это такси, которые привозят сюда туристов за $70 за созерцание заката, я подошел к основной достопримечательности – самому высокому каменному остову. В половине шестого утра было невыносимо жарко, и, сделав несколько снимков, я быстро вернулся в ожидавший меня грузовик с кондиционером.
По дороге в Керман мы также проехали один из самых длинных тоннелей, прорубленных в горах, а затем водитель обратил моё внимание на белую точку высоко вверху.
- Хавапейма́ (самолёт), - сказал он, изобразив рукой пикирующий самолёт, - ИранЭйр кхуб нист (ИранЭйр – плохо).
Не доезжая до города, я вышел у кирпичного восьмиугольного здания, Музея надгробных камней (Гонба́ д э Джабалийе́ ), и был одним из первых его посетителей.
Свидание в Кермане
Романтика. Слушаем песню Shahyad – Delbar (Моя милая/возлюбленная). С фарси «дел бар» дословно переводится как «укравшая сердце».
http://sanyok-belarus. narod. ru/Iran_Music/Shahyad_-_Delbar. mp3
После приезда из Калютс, я остался дома у Шокуфе́ . С мужем Мохсе́ ном они приготовили для меня вкусный ужин с рисом с шафраном и курицей, а на десерт подали любимый десерт «Шо́ ле за́ рд». Так называют рисовую кашу, вымоченную в шафране с сахаром и сваренную в воде из роз. Когда рис сварится и приобретет желтый цвет, его выкладывают в формы и украшают фисташками и корицей, а затем охлаждают в холодильнике.
После ужина Шокуфе предложила погулять по Керману и, взяв свою подружку Марзие́ , мы вместе отправились в город. Неделю назад Марзие сделала себе операцию по выравниванию носа. Такие операции очень популярны в Иране, и Вы часто будете видеть девушек с бинтами на носу. Самое важное - это как можно дольше не снимать повязку, поскольку она подтверждает факт операции и, соответственно, статус её обладательницы, которой хватило денег на дорогостоящую операцию. Девушка с гордостью показала мне свои фотографии до операции. На фотографии хирург приложил линейку к её носу, и, разумеется, его неровности и дефекты были настолько очевидными, что без операции по выравниванию дальнейшая жизнь не имела смысла. Такая операция обошлась ей около $2500.
Весь вечер я общался с Марзие на фарси, и, кажется, очень ей понравился. Так что она пригласила нас ночевать к себе домой, выделив Шокуфе с Мохсеном соседнюю комнату, а мне - свою собственную. Перед сном она ещё раз зашла в комнату, и, не включая свет, подошла ко мне и села рядом на кровать.
- Сала́ м, кху́ би? (Привет, у тебя всё хорошо? ), - спросил я.
- Кху́ бам, Алекс, ази́ зам (Хорошо, Алекс, мой дорогой), - ответила она, и я почувствовал, как она взяла меня за руку.
Мы находились в абсолютной темноте, так что невозможно было что-то увидеть, я слышал только аромат её духов и дыхание. Она сидела рядом со мной и нежно проводила пальчиками по моей руке, ласково о чём-то спрашивала, а я отвечал. Её прикосновения вдруг заставили моё сердце отчаянно биться и вырываться из груди, и напомнили мне то, что я уже давно забыл за время своего путешествия: я – мужчина, а она – женщина. И мы отнюдь не бесполые существа, как это настойчиво нам внушали традиции и религия. Не зря же незамужним женщинам в Иране запрещено держать парня за руку и оставаться с ним наедине.
- Шаб бекхе́ йр (спокойной ночи), - сказал я и обнял её на прощание.
- Ази́ зам (дорогой), - она вздохнула и уже собиралась уходить, как в ту же секунду, будто что-то решив для себя, резко наклонилась и поцеловала меня в губы, а затем быстрым шагом вышла из комнаты.
На следующее утро нас разбудили, чтобы позвать на завтрак. На скатерти лежали лепешки, финики, много зелени и целая гора зелёных, но очень сладких апельсинов. Марзие тут же достала кальян, и её мама стала помогать заправлять угли. В этой семье, как и многих других, к кальяну относились как к маленькой слабости детей, даже замечая, что его готовят не только с самого раннего утра, но на обед, ужин и промежутки между ними.
Весь день мы провели вместе, гуляя по паркам, рассматривая достопримечательности, обедая дома и в кафе, заказывая к месту и не к месту кальян. Вечером мы поднялись на гору рядом с Керманом, оттуда был красивый вид на город. Марзие взяла меня за руку, крепко прижалась ко мне и поцеловала.
- Здесь Иран, здесь нельзя этого делать, - возразил я.
Она осмотрелась вокруг, кроме нас на площадке никого не было.
- Здесь нет Ирана, здесь только мы одни, - прошептала она и прижалась ко мне.
Такие моменты способны растопить самое холодное сердце и заглушить голос разума, затравленного предписаниями, порядками, законом и религией.
- Бэму́ нд, Алекс (оставайся), - попросила Марзие, - «гхальюн, гхаза, рэстура́ н, бэмунд! » (кальян, еда, ресторан, оставайся).
Но мне нужно было уезжать, чтобы продолжить путешествие. Мы выехали из города на трассу. Марзие вышла из машины. Здесь мы должны были проститься, скорей всего навсегда. Есть вполне определенные правила, как прощаться, предписанные этикетом и законами страны. Но каждому из нас хотелось сделать всё не так, как нужно было, а так как мы это чувствовали. Я нежно обнял Марзие и поцеловал. Это был особенный момент, когда, кажется, все прохожие остановились, и мир замер для нас, только для нас двоих.
- Аз диданэ шома кхошхаль шодам (я рад, что увидел с тобой), - прошептал я.
- Азиза́ м (дорогой), - ответила она и вздохнула, мне показалось, что в её глазах появились слёзы.
Пусть мой читатель простит мне излишнюю сентиментальность. А Вы когда-нибудь прощались навсегда, зная, что никогда больше не увидите друг друга? Значит, Вы меня поняли.
Когда я приехал в Йезд, то получил от Марзие смс. В ней было написано: «Эшгха́ м, дела́ м васа́ т танг шодэ́ », то есть «любовь моя, я по тебе скучаю». Последнюю фразу «джат кхе́ йли кхалие́ », я не смог перевести, поэтому мне пришлось обратиться к своему другу Хаме́ ду.
- Это особое выражение, - ответил он, - если девушка тебе его написала, значит, ты ей очень понравился. Дословно «джат кхе́ йли кхалие́ » означает «это место пусто» или «здесь пусто без тебя» (возможно, аналог нашей фразы: «я не нахожу себе места без тебя»). Видимо, для этой девушки ты - очень особенный.
Попросив Хамеда помочь с переводом, я написал:
- Шайя́ д бара́ йе дида́ нэ шома́ бар гарда́ м! (возможно, я вернусь, чтобы увидеть тебя)
- Ме́ рси, ази́ зам. Хатма́ н биа́ . (Спасибо, дорогой. Непременно вернёшься), - ответила она.
И, действительно, я вернулся через неделю, но это уже совсем другая история.
Почему иранские девушки боятся знакомиться с иранскими мужчинами
Я выехал из Кермана очень поздно, и к тому времени, когда стемнело, преодолел меньше трети расстояния. Последняя машина привезла меня в центр города Рафсанджа́ н, и я пошел на автобусную остановку, чтобы добраться до терминала. Стоявший рядом автобус набирал студентов, чтобы отвезти их в «Университет Валиа́ ср» за городом. Меня приняли за учащегося и предоставили свободное место, но студенты сразу стали расспрашивать, куда я еду и зачем, а когда окончательно убедились, что я иностранец, то пригласили переночевать в их общежитии недалеко от университета. Мне очень хотелось познакомиться со студенческой жизнью, и я с радостью принял их предложение.
На проходной в университете меня, разумеется, не пропустили. Кто-то побежал за деканом, чтобы попросить разрешения пустить меня переночевать. Через полчаса гонец вернулся, к моему большому разочарованию, мне было отказано. Но к этому времени было поздно куда-либо идти, рядом находилось только шоссе и университет. Тогда студенты вступились за меня, и мне охранник разрешил мне остаться в помещении у проходной. Комната была предназначена под офис, но пока там не было мебели, только ковры на полу. Мои знакомые ушли в мечеть делать вечерний намаз и вернулись только через час, захватив с собой лепешки, сыр и чай, а также матрац и подушку для меня.
- Есть ли у тебя фотографии твоей семьи и дома? – спросил у меня один из студентов.
Они у меня были на мобильном телефоне, и, пролистывая их, я случайно показал им фотографию иранской девушки, с которой встречался в Кермане. Парни сразу проявили к девушке нездоровый интерес, и, передавая мой телефон из рук в руки, внимательно рассматривали её фотографию и о чём-то переговаривались. Меня спросили, как зовут девушку, но я случайно перепутал имена и назвал имя Шокуфе, которая принимала меня в гостях со своим мужем Мохсеном.
Мне бы сразу стоило обратить внимание на то, что как только я показал фотографию девушки и сказал, что мы несколько раз встречались, как на меня словно град обрушились просьбы и мольбы поделиться её телефоном, но так как я не собирался этого делать, то просто отказывался, стараясь отшутиться.
Взамен телефона Шокуфе парни предлагали познакомить меня с иранской девушкой, с которой можно заняться сексом бесплатно. В подтверждение этого даже показывали её полуобнаженные фотографии. Но у девушки было одно условие – она готова оказать свои услуги только тем, кто пришлёт ей фотографию своего «достоинства», причем в эрегированном состоянии. И если ей понравится, то она с радостью сама приедет в гости. Мне настойчиво предлагали сфотографироваться и послать фото, при этом фотография лица и фигуры была совершенно не нужна! Обмана здесь не было, только задевало то, что эту девушку потенциально даже не интересовала моя внешность, для меня такое предложение казалось чем-то извращенным и непристойным.
Если честно, мне показалось, что у молодых иранских парней крыша едет, едва они узнают, что их знакомый познакомился с девушкой и получил её телефон. Позже мой иранский друг пожалуется и скажет: «девушки от нас шарахаются, как от монстров», и оказывается, основания «шарахаться» у девушки есть весьма весомые. Если она оставит телефон случайному парню, то потом сотни его друзей и друзей его друзей будут звонить ей, предлагать встретиться и приставать с другими непристойными предложениями.
На следующий день, выйдя из университета, я сразу оказался на трассе и быстро доехал до Йезда. А днём мне позвонил Мохсе́ н, муж Шокуфе, он был крайне разозлен и спрашивал, зачем я дал телефон его жены парню из университета.
- Он теперь звонит ей и предлагает встретиться. Скажи ему, чтобы перестал звонить! – требовал Мохсе́ н.
Мне пришлось оправдываться перед ним и Шокуфе, что я никому не оставлял телефон, а потом еще много раз извиняться. Проанализировав ситуацию, я пришёл к выводу, что когда мои новые знакомые баловались с телефоном, то обнаружили в истории звонков или среди смс имя «Шокуфе», которое было написано на латинице. Поскольку именно её я назвал по ошибке, то они переписали себе телефон, естественно, не спросив у меня разрешения. Вывод был простой: лучше смотреть за вещами и не давать никому телефон. и не давать никому телефон.
Автор: Козловский Александр.
Книга: "Незабываемый Иран". 159 дней автостопом.
Источник: http://sanyok-belarus. narod. ru/
Back to Kerman
The exit from Bam was not far from the university where my friend studied, and all his acquaintances came out to see me, and more so to see how I would hitchhike. To my joy, they were not going to interfere with me and watched from afar. Having moved a sufficient distance, I showed an open palm to the first passing car and left on it, waving goodbye. I heard joyful cries in response, the Iranian students perceived the journey in such a strange way as a real feat and admired me immensely.
A few kilometers from Bam there was a checkpoint, approaching which the driver asked me several times, pointing to the backpack: “Taryak? "(opium). I did not have anything forbidden, and as proof I showed an open backpack. By this time, we had already entered the checkpoint, where we were stopped by a policeman with a machine gun and a dog.
As far as I could understand the conversation, the driver said that he put me in the car in Bam, and now he was driving for free, so I said that I had no money. All this time I was in the car and smiled good-naturedly, only once correcting the driver with the phrase: “Man pule ka fi nodoram m ta bari y savari bedam” (I don’t have enough money to pay the fare). The policeman took my passport and looked at the visa, it seems, for the first time in two months in Iran, they checked my documents, and then wished me a safe trip.
In that car, I drove to the turnoff in Giroft, after this intersection, any car passing by was now on my way, and in a minute I was driving to Kerman. The driver needed much further - he and his family moved to Yazd, where he found a job at the university.
All the way I was fed with cookies and soda, and they also persistently offered dates from Bam, which, to be honest, I could no longer look at, in addition, I was invited to visit.
On the way from Bam to Kerman, you will pass a fork in the direction of the city of Rayen, where you can see another adobe fortress “Arg e Rayen”, which was almost not damaged by the earthquake. Rayen Fortress is more than a thousand years old, the citadel, walls and towers are well preserved.
A few hours later I arrived in the city to the terminal itself. Agents of transport companies jostled among the hurrying people with bags, shouting out the cities where their buses were headed. The man next to me sang out: “Mashhaaad, Mashhaaaad! Yayazd, Yayazd! ". At the entrance, Shakhnaz and her girlfriends were already waiting for me.
- Salam aleykom! I happily greeted.
- Salaaa m! Khu bi!
- Shakhnaz answered and immediately switched to English, - You know, in Iran we say “Salam”, not “Salam Aleykum”, otherwise it turns out too Arabic. And in response, we also say “Salam”, although I heard that you need to say “Vaaleyku m Assalom”, but no one here speaks like that.
- Isn't the greeting "Salam" from the Arabic language?
- Yes, “Salam” and “hoda fez” are also Arabic, although we use them. But we have the Persian greeting "Dorud" and farewell "Bedrud".
- Something I have never heard anyone in Iran say to me “Dorud! "and" Bedru d ", - I noticed.
"That's because those words are 'too Persian', " Shahnaz laughed.
We arrived at a national restaurant and ordered a kebab with rice, as before, everyone was very surprised that I refused to drink soda (nushabe) with my food and preferred water. The girls looked at me with interest, and I was very pleased to be in the center of their attention.
Bandari music. Listen to the song arranged by Alireza Roozegar Ft Hesamodin - Nari Nari
http://sanyok-belarus. people. en/Iran_Music/Alireza_Roozegar_Ft_Hesamodin_-_Nari_Nari. mp3
Conversation on the couch
In the evening we went home to Shakhnaz, where I was treated to local national cookies stuffed with dates - light cookies are called “kolo mpe” and are made from ordinary flour, and dark cookies - “komach” are made from flour obtained from germinated wheat grains. Eggs, honey, saffron are also added to the dough, and for the filling - dates, pitted.
As is often the case with Iranians, communication began with questions about the family: what are the names of the parents, how many brothers and sisters, when do you plan to get married. I tried to sincerely answer questions, and when it was my turn to ask, Shahnaz admitted that she was divorced.
- Why did it happen that you got divorced? I know that this is not an easy step for a girl in Iran, not everyone dares to do it.
- I didn’t want to get married at all, but my parents insisted on it, since my younger sister had already found a husband by that time. But they thought that they should betray me first, since I was older, they said that they knew the parents of one young man well, and that they had a good family. So we got married.
- So fast? You have to like each other first! Also, did you date before marriage?
- He came to us twice for tea, and we were left together for a while. I knew absolutely nothing about men, nor how to talk to them, about anything to talk about. I liked my future husband then. But a month after we got married, we realized that we did not want to live together - we were completely different people. Then we made a deal - I do not climb into his personal life, and he - into mine.
- And how did your parents react to this?
- They said that we are young and inexperienced, and love will come with time.
A year later, I again came to them and said that I wanted a divorce. There was a big scandal, and they almost stopped communicating with me. I had to postpone the divorce in order to first try to convince them and build a relationship. In my second year, my daughter was born. My parents were very happy about this and finally stopped understanding why I want to get a divorce. And three years after marriage, I independently filed for divorce, thus simply putting them before the fact. The application was considered for another six months, then we were divorced.
Shahnaz talked about her personal life so lightly, as if divorce was common in Iran, but I have already been told how difficult it is for a divorced woman in Iran. The day before, in Kerman, I met a young guy on the street who spoke good English, and we started talking about girls. And, of course, he said that his future wife must be a virgin.
Then I asked him if he would marry a girl who was married and divorced. "No no! "- he protested, - "It is absolutely out of the question! Let someone else marry her. Maybe his circumstances will develop in such a way that there will be no other way out, but I won’t take it.
“Listen, if you don’t take it, and the other doesn’t take it, what is this girl to do? Is she going to be alone for the rest of her life? I asked a compromising question.
The guy was silent for a while, it was clear that he was thinking hard. In the end, he could not answer anything and decided to joke, saying this phrase: "Let her kill herself. " As they say, in every joke there is only a fraction of a joke.
“By the way, I still have falude in the fridge, ” my interlocutor suggested.
“I don’t like falude, ” I replied, remembering the taste of the dessert I had in Shiraz.
White spaghetti made from rice dough is placed in a deep plate, “goal ab” (“water from roses” or “rose water”) and sweet lemon syrup are poured over it.
- You tried "Falude ye Shirazi", and this is "Falude ye Kermani", you did not try it.
- I will definitely write in my book that I don't like falude, - I said confidently, - I don't understand why this dessert is so popular among Iranians?
Shakhnaz put a cup in front of me with round balls floating in “rose water”.
- Falude ye Kermani has a completely different taste and looks different - falude from Kerman is made with balls, and what is cooked in Shiraz looks like spaghetti, try it. And when you write about falude in your book, be sure to write what kind of falude you do not like.
I tried the dessert and said: “You know, of all the falude that I don’t like, it seems that the one I don’t like the most is Falude ye Kermani. ”
Falyudeh - a traditional Iranian dessert, is considered one of the first cold desserts, which was prepared as early as 400 BC. e. Then ice was used for its production, which was stored in special clay domes - refrigerators (yakhchal).
- And yesterday I had a fight with my boss, - continued Shahnaz, - He said that he would not raise my salary, as we agreed. Why, you ask? He told me: “You are a married woman and your salary is not so important to you, but I have a lot of men working here whose wives do not work, so I need to raise their salary first, not you. ”
"So you didn't tell him you were divorced? "
- No, but I told him that my husband earns very little, and that in fact I myself am the only one who feeds the family, but he did not listen. I didn't tell anyone that I was divorced. Iranian men go wild when they find out that the woman is left alone.
They say: “No one will marry you anyway, and therefore you should not be against sex. ” And they treat you accordingly, but I don’t want this, so I wear a ring and tell everyone that I have a husband.
- But after all, when you wear a ring, men think that you are married and will not even dare to speak to you once again. How do you plan to improve your personal life?
- I don’t know, I’m looking for a good man, kind and sincere, but I haven’t found it yet. I earn normally, and I hope that this will also help me, now many men have problems with money, ”said my interlocutor and laughed.
- Is your ex-husband a religious person?
- Yes, I would even say too much. You know, on the one hand, this is good - you know that he will not drink, use drugs, will not go for a walk. But on the other hand, religiosity implies many restrictions. For example, every time I left the house, I had to ask him for permission.
The Koran says that if a girl leaves home without permission, even to visit her mother, then this may be a reason for divorce.
- Is it true that when an Iranian girl marries for the first time, her husband must pay her money. Moreover, to pay it to her, and not to her relatives or family, and, they say, this money is the property of the bride, and she can use it at her discretion. I even heard that it is customary to pay money in gold coins.
Yes, it's an old tradition. When concluding a marriage, the mullah asks her husband how many gold coins he gives for his wife. It is believed that the husband is obliged to pay this money at the first request of the wife. In my case, my husband promised to pay me 1200 gold coins. Although most often we give the number corresponding to the year of birth of the wife, for example, 1360. Sometimes the bride may ask for a house or a car, or something else.
When my sister was getting married, her husband said he would pay 2.226 gold coins, even though she didn't get any, and neither did I.
- But you can demand this amount from him? I couldn't resist.
- In principle, I can, but he does not have that kind of money. Theoretically, I can only put him in jail, which I don't want. When a large number of coins are named, everyone understands perfectly well that this is just a tradition and nothing more. In addition, now the laws are changing in such a way that before I receive at least part of this money, I need to sue, where they will first force me to pay a certain percentage of this money that I did not receive, and only then they will sort it out my statement. I am sure that in 90% of cases, men pay none of this amount or pay only a small part of it.
Note. The gold coins I saw in Tehran's jewelry markets weighed 1/20 of an ounce, which is about 7.74 grams. So 1200 coins in weight is equivalent to 9.
288 kg of pure gold, while 1 kg of gold costs about $5.000.
- And can marriages break up because of infidelity or because the husband wants to marry another woman? I asked.
- A husband can take another wife for himself only with the permission of the eldest wife or if such an opportunity was agreed in advance at the time of marriage. But my friend Elkha m wants to get a divorce, because it seemed to her that her husband likes other women, she gave him a tantrum and does not want to live with him anymore.
- Why is it so strict, do you seem to allow polygamy?
- And what do you think girls like it? Of course not! Every woman wants her man to be with her only. In order not to commit adultery, this is “haram” (forbidden) according to the Koran, Iranian men came up with what is now called “zan e sigh” (short-term wife).
You come to a certain hotel, they show you pictures of young girls, you choose which one you like best, you go to a special mullah, he reads a prayer, and you are husband and wife. And the next day after reading the prayer, the same mullah divorces you. And there seems to be no betrayal in this, so men have found a way not to sin.
- It is still unusual for me that you are a guy, and I am a girl, and we are sitting together on the same sofa and talking about such topics! Shahnaz said and smiled.
- Therefore, I really wanted to meet an Iranian girl and talk with her, find out what she feels and thinks.
- Then I wish you to meet such a girl in the future, and your dates will be successful.
She pronounced the word "successful" in English. as "sex with full".
- Thank you, I also wish them to be successful, - I confirmed, while deliberately changing the pronunciation of the word "successful" to the consonant "seks full", which has a completely different meaning, and this amused the Iranian girl.
Overnight stay in the Kaluts desert or the story of how I got to the "Iranian Red Cross"
Not far from Kerman is the hottest place on earth - the Lut Desert (Dasht e Lut), with a maximum recorded temperature of 70.7°C. In this desert there is a place called Kalut (in the English manner Kaluts), it has a unique landscape - high stone skeletons stand among the sands. Taxis often bring tourists here to show them the sunset. The LP guidebook describes Kaluts as a “million star hotel” (that is, open-air), giving recommendations for buying tours, followed by a drop-in and an overnight stay in this wonderful place.
Inspired by the idea of spending the night in such a hotel, I began to pack things for the road, with the only difference being that I was going to get there by hitchhiking if possible and set up a camp on my own in the amount of one person.
Shakhnaz, having learned about my plans to spend the night in Kaluts, as expected, began to dissuade me from such a strange pastime.
- I can give you my sleeping bag. But did you really decide to spend the night there? It's a desert, and it might not be safe.
“If my friend spent the night in the desert, if Lonely Planet writes about it, then it’s safe, ” I answered, packing her sleeping bag into my backpack, “in the morning my friends and I are going to Mahan, and from there it will be just on my way.
When we finished visiting Mahan, we had to return to Kerman by car. And here I had to convince my friends for a long time that hitchhiking to Kalyuts was quite realistic.
During the conversation, I myself managed to believe it, despite the fact that I didn’t really know where this place was. As it turned out later, the route to Kaluts can be easily laid out on Google maps. From Kerman or Mahan, take the A02 alternate road (the one on the right) to Sirch, and from there to Shahdad.
My journey began with a motorcycle stop. Driving along the highway, we caught up with a motorcyclist riding nearby and found out that he was going in the right direction. Motorcyclists are the salvation of travelers, they always give free rides and do not charge for it. So I safely reached the fork in Sirch. The view of the desert to the left and to the right made me doubt for a few seconds that cars often drive along this road. But before I reached the intersection, I saw a huge pickup truck that had just turned off the bridge. I had to run towards him and wave my arms to stop him.
Of course, a running foreigner attracts drivers much better, so the pickup immediately braked and I quickly jumped into it.
The good news was that the driver was driving to Shahda d, and from there it was only 20 km to the desert. And even better news was that Kalyuts, where tourists are taken to see the giant stone skeletons, is located next to the main road.
Keeping up the conversation, I asked the driver about my native places and found out that the most delicious oranges in Iran grow in Shahdad, it’s a pity that it was September then, and the fruits ripen at the end of October. To my questions about other fruits, the driver pointed in the direction of Sirch and explained: “anur, anjir, ziyad” (pomegranates, figs, a lot). There I decided to go out, firstly, to replenish my backpack with edible supplies, and secondly, because it was necessary to go to the desert in the late afternoon, when the sun would stop burning.
At the turnoff to Sirch, the driver asked a passing motorcyclist with a long handle in his hand to give me a lift to the village. Having changed seats on a motorcycle, I took a handle, apparently, they were going to use it instead of a flagpole, and with the other hand I firmly grabbed the driver. My mother would have seen me - proudly putting the handle forward like in a jousting tournament, I overcame steep descents and ascents. Combining the simplest words, I put together a simple sentence and turned to the driver: “Bagh e anjir, anur koja st? (where is the fig garden, pomegranate garden)? The motorcyclist replied that the gardens were not far from the mosque, where he dropped me off.
I still remember this amazing place. Trees grew along the road behind the fences, on which the pomegranate was visible-invisible, like we have apples. The trees were tall, spreading, and the fruits hung over the street so that one had only to reach out to taste them.
I remembered how in childhood we ate apples from a tree that, although formally grew in a neighbor's garden, bore fruit in neutral territory, which is why the apples were eaten very quickly.
One of the gardens was open, where I found the owner, who treated me to grenades and allowed me to fill my backpack with them. How many pomegranates can you eat at one time? Fifteen? Twenty? And if you still eat grapes? I remember well the grapevine that is firmly intertwined with the pomegranate tree, the photograph of grapes and pomegranates is the most favorite in my collection. Fruit eating continued until the water in my backpack ran out (I thoroughly washed the pomegranates and grapes). This reminded me to buy as much water as possible before spending the night in the desert, just in case.
- Anzhi r dari? (do you have figs) - I asked the owner of the garden.
The Iranian went to ask his neighbors - father and son, who had been standing on the street for a long time and were watching us. I showed the camera and said: “Anzhir, Aks” (photo). Indeed, I wanted to photograph how figs grow, because I had never seen them on trees before.
Father nodded, and we went into the courtyard, which turned out to be a huge fig garden.
I was taken to one of the trees and offered to taste figs. I found the largest fruit on the branch, picked it off and ate it. He seemed to me not very sweet, but juicy. My father chose for me the smallest fruit, almost dried up, a little larger than a raspberry, it tasted sweet and dry. According to my interlocutors, such figs are much tastier than raw, and therefore are much more valued. They collected a full package of fruits for me and invited me to tea, while spreading a tablecloth on the floor in the yard, and putting figs, pomegranates and grapes on it.
Unfortunately, I didn't talk much because I didn't understand what they were saying because of the heavy accent, and we took some photos as a keepsake. From so many impressions, I completely forgot that I was going to Kaluts, recollecting myself only when the sun began to approach sunset.
Having quickly said goodbye to the hospitable hosts, I still managed to drop by on the way to the store to buy four bottles of one and a half liters of water, and ten minutes later I was standing on the highway waiting for passing cars to Shahdad. In one hand - a package with two kilograms of figs, which I was treated to as a keepsake, in the other - a sleeping bag that did not fit in a backpack because of six liters of water and several kilograms of pomegranates. But there were no cars. The sun was setting, and I sadly realized that I would not be able to see it in the desert. Moreover, the head was visited by strange thoughts that there was nowhere to spend the night.
- Na-na (no-no), - the driver protested, - tari k, khaili khatarna k e (dark, very dangerous).
- Khatarna k nist (not dangerous), - I objected, - ab, anji r, anor daram (I have water, figs, pomegranates).
However, the driver continued to repeat “khatarna k e” (dangerous), and then said: “pomp e gasoline, a mn e” (gas station, safe). That is, for security reasons, he was going to drop me off at the gas station. By this time, it was completely dark, and I resigned myself to the fact that I would spend the night where I was brought, and with the first rays of the sun I would return to Kalyuts to enjoy not the sunset, but the sunrise in the desert.
The driver dropped me off at a well-lit parking lot, where several trucks were already parked. There was no gas station here, instead, huge barrels of water stood next to the road, and a sign “Iranian Red Cross” flaunted at the entrance to the building.
The door was opened to me by a young guy, in Farsi I asked him for permission to spend the night, so that tomorrow morning I would go to Kaluts. While he left to consult with the boss, another older guy, several people immediately surrounded me, invited me into a room, treated me to sweets and tea, and I, in turn, shared figs and pomegranates. I was allowed to stay, and now we sat together on the floor, ate freshly cooked rice with chickpeas and tortilla, talked, discussing mostly girls. For a more exciting pastime, I taught them to play "The Fool", this card game turned out to be completely unfamiliar to them, but they liked it.
My new acquaintances hardly believed me that I was going to spend the night in the desert, and when I began to tell that in the morning I was going to go there before sunrise to meet the dawn, they were completely upset.
- Khatarna to e. Alexander, anim ls it u. (Dangerous, eng.
animals will eat you), - a young Iranian explained to me, depicting some kind of barking-biting animals and poisonous-stinging reptiles.
To his provocations, urging me to forget about meeting the dawn in the desert, I did not succumb and declared:
- Khatarna to Nist. Ai it ol animals. (It's not dangerous, English I'll eat all the animals myself) - which caused a storm of laughter, mixed with great admiration.
Then the guy who acted as the boss admitted that they could not take me in a car parked in the garage, since it can only be used for official purposes, but he would ask truckers sleeping in the parking lot to take me to Kaluts early in the morning.
I was left to spend the night in the first aid room, there were empty and half-empty jars of medicines in the cabinets on the shelves, in general, I got the impression that this headquarters had only alcohol, iodine, bandages and cans of drinking water.
The question of why it was necessary to keep a staff of five people at a time remained unclear to me. I was given a free bed to rest on, so the owner had to sleep on the floor despite my best efforts to spread out a sleeping bag.
Waking up at five in the morning, I looked out the window and saw that the truckers were still sleeping, and there was impenetrable darkness on the street. The prospect of walking alone along an unlit road five kilometers to Kaluts did not please me, so I fell asleep again with a calm conscience. But half an hour later the driver came for me and woke me up. I quickly dressed and ate some rice and flatbread and ran to the truck stop. Coming closer, I was very surprised, because I saw that the drivers had set the table, that is, they had spread a tablecloth on the pavement next to their cars, and they were waiting for me to treat me to breakfast: bread, cheese and strong tea with sugar.
We drove towards Kerman, and our path again ran through Kalyuts. Along the way, I photographed stone mountains and hills in the desert from the window, which became higher and higher with every kilometer.
Finally, we arrived at the main attraction - a series of huge stone skeletons in the middle of the desert. Here I asked the driver to wait, and he ran to the place to take pictures. The sun has risen quite recently, but the burning air is already hanging over the desert. Having found several traces of cars - these are taxis that bring tourists here for $ 70 for contemplating the sunset, I went to the main attraction - the highest stone skeleton. At half past five in the morning it was unbearably hot, and after taking a few pictures, I quickly returned to the air-conditioned truck waiting for me.
On the way to Kerman we also passed one of the longest tunnels cut in the mountains, and then the driver drew my attention to a white dot high up.
- Khavapeyma (airplane), - he said, depicting a diving plane with his hand, - IranAir Khubnist (IranAir - bad).
Before reaching the city, I got off at the brick octagonal building, the Museum of Tombstones (Gonba d e Jabaliye), and was one of its first visitors.
Date in Kerman
Romance. Listen to the song Shahyad - Delbar (My sweetheart / beloved). From Farsi, "del bar" literally translates as "stealing the heart. "
http://sanyok-belarus. people. en/Iran_Music/Shahyad_-_Delbar. mp3
After arriving from Kalyuts, I stayed at Shokufe's house. With my husband Mohsen, they prepared a delicious dinner for me with saffron rice and chicken, and for dessert they served my favorite dessert, Cho le Zard. This is the name of rice porridge soaked in saffron with sugar and boiled in rose water.
The whole evening I spoke with Marzieh in Farsi, and it seems that she really liked it. So she invited us to spend the night at her house, giving Shokufa and Mohsen the next room, and me - her own. Before going to bed, she once again went into the room, and, without turning on the light, came up to me and sat next to me on the bed.
- Sala m, khu bi? (Hi, are you okay? ) I asked.
“Khu bam, Alex, azizam (Okay, Alex, my dear), ” she answered, and I felt her take my hand.
We were in absolute darkness, so it was impossible to see anything, I could only hear the scent of her perfume and breathing. She sat next to me and gently ran her fingers along my arm, affectionately asked something, and I answered. Her touch suddenly made my heart beat wildly and burst out of my chest, and reminded me of something that I had long forgotten during my journey: I am a man, and she is a woman.
And we are by no means asexual beings, as tradition and religion insistently instilled in us. It is not for nothing that unmarried women in Iran are forbidden to hold a guy by the hand and be alone with him.
- Shab bekhe ir (good night), - I said and hugged her goodbye.
- Azizam (dear), - she sighed and was about to leave, as at the same second, as if deciding something for herself, she sharply leaned over and kissed me on the lips, and then quickly left the room.
The next morning we were awakened to be called for breakfast. On the tablecloth lay cakes, dates, a lot of greens and a whole mountain of green, but very sweet oranges. Marzie immediately took out a hookah, and her mother began to help refuel the coals. In this family, like many others, hookah was treated as a small weakness of children, even noticing that it is prepared not only from the very early morning, but for lunch, dinner and the intervals between them.
We spent the whole day together, walking in the parks, seeing the sights, having dinner at home and in cafes, ordering a hookah in place and out of place. In the evening we climbed a mountain near Kerman, from there there was a beautiful view of the city. Marzieh took my hand, hugged me tight and kissed me.
“Iran is here, you can’t do this here, ” I objected.
She looked around, but there was no one on the site except us.
“There is no Iran here, only we are here, ” she whispered and clung to me.
Such moments can melt the coldest heart and drown out the voice of reason, hunted down by regulations, orders, law and religion.
- Bemund, Alex (stay), - asked Marzie, - "ghalun, ghaza, restura n, bemund! (hookah, food, restaurant, stay).
But I had to leave to continue my journey. We left the city for the highway. Marzieh got out of the car. Here we had to say goodbye, most likely forever.
There are well-defined rules on how to say goodbye, prescribed by the etiquette and laws of the country. But each of us wanted to do everything not as it was necessary, but as we felt it. I gently hugged Marzie and kissed her. It was a special moment when, it seems, all passers-by stopped, and the world stopped for us, just for the two of us.
“Az didane shoma khoshkhal shodam (I’m glad I saw you), ” I whispered.
- Azizam (dear), - she answered and sighed, it seemed to me that tears appeared in her eyes.
May my reader forgive me for being too sentimental. Have you ever said goodbye forever, knowing that you would never see each other again? So you understand me.
When I arrived in Yazd, I received a text message from Marzieh. It was written: “Eshgkha m, dela m wasat tang shode”, that is, “my love, I miss you. ” The last phrase, "jat khe ili khalie", I could not translate, so I had to turn to my friend Hamed.
- This is a special expression, - he answered, - if a girl wrote it to you, it means that she really liked you. Literally, “jat kheili khalie” means “this place is empty” or “it’s empty here without you” (perhaps an analogue of our phrase: “I can’t find a place for myself without you”). Apparently, for this girl you are very special.
After asking Hamed to help with the translation, I wrote:
- Shaya d bara ye dida ne shoma bar garda m! (maybe I'll come back to see you)
- Merci, Azizam. Khatma n bia. (Thank you, dear. You will certainly return), she replied.
And, indeed, I returned a week later, but that's a completely different story.
Why Iranian girls are afraid to meet Iranian men
I left Kerman very late, and by the time it got dark I had covered less than a third of the distance. The last car brought me to Rafsanjan city center and I went to the bus stop to get to the terminal.
A nearby bus was picking up students to take them to Valiasr University outside the city. They took me for a student and gave me a free place, but the students immediately began to ask where I was going and why, and when they were finally convinced that I was a foreigner, they invited me to spend the night in their hostel not far from the university. I really wanted to get acquainted with student life, and I gladly accepted their offer.
At the entrance to the university, of course, they did not let me through. Someone ran after the dean to ask permission to let me spend the night. Half an hour later the messenger returned, to my great disappointment, I was refused. But by this time it was too late to go anywhere, only the highway and the university were nearby. Then the students stood up for me, and the guard allowed me to stay in the room at the checkpoint.
The room was intended as an office, but so far there was no furniture, only carpets on the floor. My acquaintances went to the mosque to do the evening prayer and returned only an hour later, taking with them cakes, cheese and tea, as well as a mattress and a pillow for me.
- Do you have photos of your family and home? one of the students asked me.
I had them on my mobile phone, and while scrolling through them, I accidentally showed them a photo of an Iranian girl I met in Kerman. The guys immediately showed an unhealthy interest in the girl, and, passing my phone from hand to hand, carefully examined her photo and talked about something. I was asked what the name of the girl was, but I accidentally mixed up the names and said the name of Shokufe, who hosted me with her husband Mohsen.
I should immediately pay attention to the fact that as soon as I showed a photo of a girl and said that we had met several times, requests and pleas fell upon me like a hailstorm to share her phone number, but since I was not going to do this, I simply refused trying to laugh it off.
In exchange for Shokufe's phone, the guys offered to introduce me to an Iranian girl with whom I could have sex for free. In confirmation of this, they even showed her half-naked photographs. But the girl had one condition - she is ready to provide her services only to those who send her a photo of their "dignity", and in an erect state. And if she likes it, she will gladly come to visit. I was persistently offered to take a picture and send a photo, while a photograph of the face and figure was completely unnecessary!
There was no deceit here, only that this girl was potentially not even interested in my appearance, for me such an offer seemed something perverted and obscene.
To be honest, it seemed to me that young Iranian guys go crazy as soon as they find out that their friend met a girl and got her phone number. Later, my Iranian friend will complain and say: “girls shy away from us like monsters”, and it turns out that the girl has very good reasons to “shy away”. If she leaves the phone with a random guy, then hundreds of his friends and friends of his friends will then call her, offer to meet and pester with other obscene proposals.
The next day, leaving the university, I immediately found myself on the highway and quickly drove to Yazd. And in the afternoon, Mohsen, Shokufe's husband, called me, he was extremely angry and asked why I gave his wife's phone number to a guy from the university.
- He now calls her and offers to meet. Tell him to stop calling! Mohsen demanded.
I had to make excuses to him and Shokufa that I had not left the phone to anyone, and then apologize many more times. After analyzing the situation, I came to the conclusion that when my new acquaintances were playing with the phone, they found the name “Shokufe” in the history of calls or among SMS, which was written in Latin. Since I called it by mistake, they rewrote their phone, of course, without asking my permission. The conclusion was simple: it is better to look after things and not give anyone a phone. and don't give anyone the phone.
Author: Kozlovsky Alexander.
Book: "Unforgettable Iran". 159 days hitchhiking.
Source: http://sanyok-belarus. people. en/
