Салам, Тэхран!
Наш автобус прибыл рано утром. В Тегеране было прохладно, и стоял туман. Не выспавшееся и отекшее от долгого сидения в автобусе тело не слушалось. Я простился со своим спутниками и направился в здание терминала, чтобы сориентироваться, что делать дальше. Справа и слева раздавались протяжные крики: «Исфахааа́ н, Исфахаааан! Машхааа́ д, Машхааад! » – водители выкрикивали города, куда направлялись их автобусы, и так находили пассажиров. Многие люди, несмотря на холодное утро, спали на траве и лавочках рядом с вокзалом, дожидаясь своего рейса. Меня окружила толпа таксистов. Они обращались ко мне на своем языке и называли улицы, каждый старался утащить меня в свою машину, пришлось быстро убегать от них на вокзал. В здании царила суета, мимо быстро пробегали люди с сумками, все надписи были на фарси. На некоторое время я перестал что-либо понимать. Сначала по указателям я нашел туалет, это место, хотя и считается в Исламе нечистым, обрадовало меня своей чистотой: есть горячая вода, жидкое мыло, кабинки оборудованы специальным душем наподобие биде, туалетной бумаги нет. Вернувшись в зал ожидания, я зашел в магазин, чтобы купить симку. Я показал продавцу телефон и сказал «сим-кард», он кивнул, достал калькулятор и набрал на нем «17.000» (эквивалент $17). Цена мне показалась сильно завышенной, поэтому решил пока пользоваться собственной связью. С московского номера я отослал смс своему другу Рами́ ну и в ответ получил адрес его дома, который занял в моем телефоне почти четыре строки. Оказывается, в Иране адреса записывают именно так, сначала называют самую большую улицу, затем те, что меньше, пока не дойдут до нужной улицы.
На открытках Тегерана я часто видел большую арку, которая является местной достопримечательностью. Она находится на «Мейда́ н э Азади́ » (пл. Свободы), недалеко от терминала. Быстрым шагом убежал от назойливых таксистов и остановился у дороги, потому что не знал, как перейти на другую сторону. Я увидел сплошной поток движущихся машин, водители которых не пользовались ни указателями поворота, ни зеркалами (если у них вообще есть зеркала) и ехали по принципу, кто первый начал маневр, тот должен его первым и закончить. Хотя общий алгоритм движения понять было не сложно: водитель, немного проехав, резко разворачивался, чтобы перестроиться в другой ряд, затем останавливался, сигналил другому водителю, которого только что подрезал, и ехал дальше. В такие наносекундные паузы между «останавливался» и «ехал дальше», маневрируя между машин, с оглушительным грохотом пролетали мотоциклисты, так что от рева их двигателей у меня даже закладывало в ушах. Картину дополняли пешеходы. Стоило водителю слегка сбавить скорость, как перед его машиной моментально появлялось человек десять, которые протискиваясь между бамперами, переходили на другую сторону дороги. Отмечу, что наиболее терпеливые люди все же собирались у перекрестка и дожидались нужного сигнала светофора. Не переставая нервно оглядываться по сторонам, я перешел дорогу на зеленый свет.
Справка. Башня Свободы (Бордж э Азади) была построена в 1971 году по случаю празднования 2500-летия иранской монархии. Башня целиком выстроена из исфаханского белого мрамора и состоит из 8 тысяч каменных блоков. До исламской революция она носила название «Башня памяти царей».
После краткого осмотра площади Свободы я подошел к полицейскому, чтобы спросить, где находится метро. Он не говорил по-английски, поэтому просто остановил для меня такси. Я показал таксисту нужный мне адрес, но по его мимике было видно, что он не знал этот адрес. Тогда я жестами объяснил, что хочу позвонить и произнес «телефон и-р-а-н». Таксист меня понял и дал свой телефон, я позвонил Рами́ ну, и тот объяснил таксисту дорогу. Через несколько минут мы уже ехали домой.
Рами́ н встретил меня у дома и познакомил со своей семьей: младшего брата звали Ахмад, а маму Асаль, что с фарси означает «мёд».
- Хэлло́ у, Алекс, - сказала мне Асаль.
- Сала́ м Але́ йкум, Асаль, - ответил я.
Она засмеялась, пожала мне руку и спросила:
- Кху́ б и? Кхастэ́ и?
- Моя мама спрашивает, ты устал? – перевел Рамин.
- Кху́ би, хастэ́ и, ве́ ри-ве́ ри, - ответил я.
- Хамма́ м, душ, Алекс? – спросила у меня Асаль и протянула белоснежный халат.
- Ба́ ле (да), - ответил я, ведь душ – это как раз то, что было нужно после длительного переезда.
Пока я мылся, для меня уже накрыли стол.
- Бэфа́ рмаин, Алекс! (присаживайся/угощайся) – сказала Асаль и подставила мне стул.
От количества незнакомых слов я немножко растерялся и не сразу нашел, что ответить. Мама Рамина, наоборот, говорила много, поэтому мне оставалось только слушать и запоминать.
«Нун» (хлеб), - сказала она и протянула мне хлеб, - «аб» (вода), - и подала стакан воды. Затем взяла мою тарелку, положила в нее курицу с картошкой и сказала: «моргх ва сиб замини́ » (курица и картофель), «Ну́ ш э джан, Алекс! (приятного аппетита).
- Рамин, а как сказать спасибо? », - спросил я.
- По-разному можно сказать. Иранцы – очень вежливые люди, поэтому у нас есть очень много слов, которые означают «спасибо». В такси или на базаре обычно все говорят «ме́ рси», это общепринятое слово, коротко и понятно. Если все происходит в официальной обстановке, например, ты разговариваешь с преподавателем или хочешь выразить незнакомому человеку свое уважение, тогда нужно говорить «моташакке́ рам (мотшаке́ рам)» или «ташаккор», это арабское слово. Можно также сказать «кхе́ йли моташакке́ рам» (большое спасибо).
Если тебе понравилось, как для тебя что-то сделали, можешь сказать менее официально «да́ стет да́ рнаконе», и тебе всегда с улыбкой ответят «хаи́ ш ми́ конам». А если ты в компании друзей, то не стесняйся и говори «мамну́ н» (спасибо) или «кхейли мамнун» (большое спасибо).
Я повернулся к его маме и сказал: «мо-та-ша-ке́ -рам! » Произнес нескладно, но Асаль меня поняла, улыбнулась и ответила: «хаи́ ш ми́ конам! ».
- А почему при приветствии ты не говоришь «сала́ м але́ йкум», а только «сала́ м»? – спросил я у Рамина.
- Я не люблю говорить «сала́ м але́ йкум», это приветствие слишком арабское. В Иране мы стараемся говорить «сала́ м».
Во время моего пребывания в Тегеране я все время жил в семье Рами́ на. Они, будучи первыми иранцами, с которыми я познакомился, покорили меня своим гостеприимством. И я очень полюбил их за внимание и заботу, которую они проявляли. Первые десять дней я пребывал в Тегеране в состоянии культурного шока и немного боялся выходить из дома, не из-за того, что было опасно, а из-за того, что все было по-другому. Например, я рассчитывал на то, что буду разговаривать на английском, поэтому даже не позаботился о разговорнике. Но английский там никто не знает, и для меня было настоящее мучение объясняться с местными жителями языком жестов. Купить что-либо на рынке тоже было нелегко, сначала нужно было разобраться в индо-арабских цифрах, затем перевести цену из томанов в риалы, а потом вычислить, сколько же это будет долларов. Поэтому помощь Рамина была для меня неоценимой.
Комментарий к фарси. Интересно, что «да́ стет да́ рнаконе» дословно переводится как: «чтобы ваши руки не болели», а ответ на «спасибо» - «хаи́ ш ми́ конам» означает: «я делаю то, о чем меня просишь».
«Бэфа́ рмаин» - говорят всегда, когда приглашают что-то сделать: сесть за стол покушать, сесть в такси, забрать купленный товар и т. д.
Для того, чтобы правильно ответить на вопрос, в глаголе нужно изменить его окончание. Например, Вас спрашивают: «гороснэ и? » (голоден-ты? ), обращаясь на ты/Вы. «И» в конце является сокращенной формой глагола «хасти», (есть-ты).
Shoma/to gorosne i (уставший- вы/ты есть)
Shoma/to gorosne hasti – употребляется в письменной речи.
Ответить нужно: Гороснэ ам (голоден-я), «ам» является сокращением от «хастам», (есть-я).
Man gorosne am (голоден-я есть)
Man gorosne hastam – употребляется в письменной речи.
«Мечети – дома Аллаха на земле» (имам Хаким), и каждый приходящий в мечеть – гость у Великого Аллаха.
В пятницу, свой единственный выходной, Рамин обещал показать мне город. Я много спрашивал про Ислам, и поэтому первым делом он привел меня в старейшую мечеть Тегерана. У входа я долго не решался войти.
- Я православный, - объяснил я ему, - ты уверен, что мне разрешат войти?
- Тебе никто не может этого запретить, - ответил Рамин, - ведь мечеть - дом Аллаха, и каждый приходящий в мечеть – гость у Великого Аллаха, и Аллах радуется, когда к нему приходят гости.
- Значит, меня камнями не закидают как неверного?
- Да, нет же. Ты действительно можешь зайти в любую мечеть, даже будучи не-мусульманином. Два года назад мы, работая в Красном Кресте, ездили с моими приятелями, евреем и католиком, ездили в Саудовскую Аравию. Никто не скрывал свою религию, а еврей открыто сказал, что он еврей. Мы посещали святые места, были в Медине и Мекке, и никто не запрещал им посещать мечети.
Справка. На самом деле посещать могилу И. Резы в Мешхеде (территория внутреннего двора) и заходить в «Заповедную Мечеть» в Мекке, где находится Кааба, действительно запрещено немусульманам.
К нам подошел молодой человек и предложил нам угоститься финиками: «Бэфа́ рмаин! » (угощайтесь). Мы взяли финики и поблагодарили его.
- Зачем он предложил нам финики? – спросил я.
– Когда человек умирает, его близкие приходят к мечети со сладостями и предлагают их прохожим. Считается, когда кто-нибудь принимает угощение, то Аллах принимает душу умершего.
- Рамин, а почему у вас станции метро названы в честь шахидов: «Шахи́ д Бэхэ́ шти, Шахи́ д Мофатэ́ х»? Насколько я знаю, шахиды – это смертники, которые обвязывают себя бомбами и вместе с собой взрывают других людей? У нас даже такое слово есть – пояс шахида, это бомба на поясе.
- Нет, Алекс, шахиды называют тех, кто воевал и погиб за свою страну на своей территории. Например, когда на нас напал Ирак, многие иранские солдаты в бою отдали свои жизни, защищая нас и нашу свободу. За это они были удостоены называться шахидами. А те, кто берут оружие, как ты говоришь бомбу, и едут в другую страну, чтобы взорвать себя вместе с другими людьми – это террористы.
Тут я услышал протяжное «Алааааа-ху Агбар! », вырвавшееся из колонок на минарете, так муэдзин призывал верующих на молитву. Перед тем, как совершить намаз, так в исламе называется обязательная ежедневная пятикратная молитва, сначала необходимо достичь ритуальной чистоты, то есть тщательно вымыться. Вот в чем секрет чистоплотности иранцев: они моются пять раз в день для того, чтобы совершить молитву. Я прошел в туалет вниз по ступенькам и оказался в каком-то предбаннике. Человек рядом со мной умывал лицо, затем руки до локтей и ноги до щиколоток, а иранец напротив, как мне показалось, мыл за ушами (оказалось, это также является обязательным условием для совершения молитвы). В туалете было чисто и аккуратно, я вымыл руки и лицо, теперь можно было зайти в мечеть.
Справка. В Коране, 5:6, сказано: «Когда встаёте на молитву, то мойте ваши лица и руки до локтей, обтирайте голову и ноги до щиколоток».
Мы оставили обувь на входе, и зашли внутрь. Первое, что бросилось в глаза - очень много света и все сияет. Я подошел ближе и присмотрелся: стены и купол были выложены мозаикой из маленьких ромбовидных зеркал, поскольку каждое зеркальце очень маленькое, оно не позволяет разглядеть отражение, но зато за счет того, что в них отражается свет, возникает эффект пространства и торжественности. Это так контрастировало со средневековыми костелами и церквями, строители которых добивались полумрака и таинственности в помещении. В зале мечети я не увидел ничего особенного – на полу лежали ковры, стены были разукрашены причудливым орнаментом и украшены майоликовой мозаикой, картин и икон, как и алтаря – не было. Верующие были обращены в сторону михра́ ба, ниши с углублением в основании пола. В свою очередь михраб всегда указывает направление, где находится Кааба в Мекке.
Я искренне не понимал мусульман: я знал, что они молятся своему богу, которого называют Аллахом, при этом произносят слова на арабском, знал, что изображать людей и животных им запрещено, поэтому в мечетях нет икон, но сложнее всего мне было понять их странный пост в месяц Рамазан. Я слышал от знакомого мусульманина, что он специально будильник заводит на пять утра, чтобы проснуться и как можно больше наесться до восхода солнца, затем весь день не ест, а после захода солнца опять наедается. При этом он считает, что соблюдает пост правильно. Вот у христиан все по-другому, в пост, например, нельзя есть мясо. Если человек верующий, то он строго соблюдает пост в течение положенного срока и днем, и ночью, вне зависимости от восходов и заходов солнца. Я еще раз посмотрел на верующих: «Вот тебе и Аллах Агбар в действии» - подумал я и вышел, чтобы не мешать.
День Гудса.
Когда я спустился утром в тегеранское метро, мое внимание привлек удивительно креативный плакат. Знаете значок вторичной переработки, который ставят, например, на упаковку? На ней изображен человечек, бросающий эту упаковку в урну. На плакате человечек бросал в урну «Звезду Дави́ да». На следующей станции я увидел еще более интересный плакат: флаг Израиля красовался на рулоне туалетной бумаги, на других были фотографии погибших палестинцев, убитых израильскими солдатами, среди прочих мне запомнился плакат с пистолетом и надписью: «Нет Израиля – нет Войны».
Была, пятница (джо́ мэ) – день, когда каждый мусульманин считает своим долгом придти в мечеть, чтобы совершить коллективную молитву (джума-намаз). Из любопытства я зашел в мечеть. Здание было переполнено верующими, но к моему удивлению они не молились, а внимательно слушали человека в армейской форме, который выступал с трибуны. Рядом с ним, не принимая никакого участия и без какой-либо заинтересованности, стояло еще несколько солдат – его группа поддержки. И хотя я не понимал ни единого слова из разговора офицера, но я услышал: «Палестина» и что-то вроде жертвы-жертвы. Люди стали разочарованно вздыхать и кивать головами. Точнее, их жест выглядел, как если мы хотим сказать «нет», но только делаем это медленно и слегка прицокиваем. Так иранец выражает крайнюю степень неописуемого горя. Выдержав паузу, офицер продолжил: «Израиль», и зачитал какие-то цифры, видимо, количество погибших. Народ заметно ободрился, а некоторые начали что-то скандировать. Это была самая странная пятничная молитва, которую я когда-либо слышал. Не дождавшись конца выступления, я вышел на улицу со странным осознанием, что мечети существуют не только для того, чтобы молиться Богу, но и чтобы рассказывать людям «правду» про ненавистные страны. На площади, где я оказался, днем проходила какая-то демонстрация, но сейчас людей уже не было, и в центре стояла пустая трибуна. На плакатах по бокам было написано: «Марг бар Исраил! (смерть Израилю), Марг бар Амрика! (смерть США)». Это был особый день – день солидарности с палестинским народом.
Справка: После исламской революции в Иране в знак солидарности с палестинским народом последняя пятница месяца Рамазан была объявлена Днем Гудса (Иерусалима). Ежегодно в этот день мусульмане проводят акции в поддержку Палестины и против Израиля, а в Тегеране с призывом освободить Гудс (Иерусалим) выступает президент Ирана.
Вечером мы встретили знакомую Рамина, и решили вместе прогуляться по городу. Мимо нас по дороге на большой скорости промчался кортеж из машин. «Это господин Ахмадинежад, - объяснил Рамин - он обычно заканчивает работу в восемь вечера и в это время возвращается домой». Я попросил рассказать про президента.
– Мой президент очень много работает, - ответил Рамин, - видишь, как он поздно уезжает. И так каждый день: с самого утра ты можешь видеть, как он едет на работу, а поздно вечером возвращается домой. Наш родственник работал в охране и рассказывал нам, что президент не живет, как во дворце, а лишь занимает небольшую комнату, причем довольно скромно обставленную, потому что не любит роскоши, в его комнате есть только самое необходимое для работы.
Мы зашли в традиционный ресторан-кальянную. Обычно в кальянные девушкам вход запрещен, а поскольку нашу спутницу пропустили, мне показалось, что это заведение было все-таки больше рестораном, чем простой кальянной. Рамин заказал три чайника, несколько порций арбуза и мятный кальян, все это стоило около десяти долларов. За чаем в неспешной беседе мы узнавали друг о друге много нового, и в конце едва не поссорились из-за разных политических взглядов. Разрешению конфликта способствовал кальян и дипломатия восточной девушки.
- Ты читал вчерашние новости? - спросил я, - совет безопасности ООН вчера принял резолюцию, чтобы наложить на Иран дополнительные санкции. Ты говорил, что ваш президент много работает на благо страны, но любой тебе скажет, что во время командировок в другие страны он только и делает, что дразнит всех своими выступлениями и постоянными шуточками. Дошло до того, что Европа и США уже подумывают о превентивном ударе по Ирану. К тому же они напуганы вашей ядерной программой и постоянными обещаниями Ахмадинежада уничтожить Израиль.
- Я тебе скажу, - ответил Рамин, - если будет война, то я первый возьму в руки оружие и пойду защищать свою страну. Что касается ядерной программы, я думаю, что это мирная программа, зачем нам жечь свою нефть и газ, когда мы сами можем вырабатывать энергию. По поводу ядерного оружия, а почему нет? Иран имеет на этом право! Россия, Соединенные Штаты, многие восточных страны: Китай, Индия, даже Пакистан, в котором очень неспокойно, уже имеют ядерное оружие, даже у Израиля оно есть. Вообще, что касается Израиля, я их не признаю как страну. Я ничего не имею против евреев, но Израиль я просто ненавижу. Эти люди пришли в Палестину, взяли в руки оружие, и сказали: «теперь это наша страна, здесь будут жить евреи, а палестинцы пусть убираются отсюда». Конечно, Штаты помогают им деньгами, оружием и технологиями. Ты этого не знаешь, почитай их историю. Наш президент сказал, если что-то случится с Ираном, мы первым делом мы будем бомбить Израиль, никакую другую страну, а именно его, потому он уже всех достал. Ты знаешь, что сейчас происходит в Палестине, сколько мирных жителей ежедневно погибает в результате израильских авианалётов?
Ответ мне не понравился, не знаю, что на меня нашло, ведь дело было даже не в истине. По интернету я общаюсь со знакомым, который живет в Израиле, и на мои вопросы о палестинском конфликте, он часто присылал мне ссылки на видеорепортажи. В одном репортаже было показано, что ракетные удары со стороны Палестины наносились специально по израильским больницам и школам, в другом - обсуждался внезапный обстрел мирных израильских граждан из гранатометов, каждый раз в комментариях подчеркивалось, что среди погибших были в основном гражданские лица, поэтому я продолжил диалог:
- Я вижу в новостях, что Палестина, в частности «Хамас» и «Хезболла» терроризируют Израиль. Причем, в Европе говорят, что эти террористические организации спонсируется Ираном. Более того, я знаю, что при шахе Пехлеви Иран очень дружил с Израилем и Штатами, и все, кажется, были довольны. На мой взгляд, это самое главное – жить в мире. А закончилось тем, что дипломатов США в Тегеране взяли в заложники и держали больше года.
Справка. Дипломатический кризис в Иране (4 ноября 1979 — 20 января 1981) начался с захвата 63 дипломатов и трёх рядовых граждан США на территории американского посольства в Тегеране, которое было взято штурмом. Большинство заложников находилось в плену 444 дня и были освобождены при посредничестве правительства Алжира.
Рамин заметно разозлили мои вопросы:
– Просто ты гость, и я не могу тебе сказать, как ты не прав, – сказал он, - шахом были довольны в первую очередь Англия и Штаты, потому что бесплатно качали нашу нефть. Еще раз тебя прошу, почитай историю. Все арабские государства против Израиля, у него даже нет своей территории, потому что он состоит из районов, которые солдаты с оружием в руках отобрали у Палестины. Я не признаю его как государство. Если хотят там жить, пусть живут – евреи, палестинцы – но живут в Палестине, а не в Израиле.
Хорошо, что с нами оказалась девушка, которая смогла уладить назревавший конфликт. Она попросила Рамина не забывать, что я гость, а меня – постараться больше не обсуждать политические вопросы.
На плакатах по бокам написано: «Марг бар Исраил! (смерть Израилю), Марг бар Амрика! (смерть США)»
Такси «дар-баст».
Перед моим первым самостоятельным выходом в город, Рамин дал мне подробные инструкции, как пользоваться такси: сначала нужно было остановиться у перекрестка, где проезжают машины, если водитель помигает фарами или посигналит, это будет означать, что он набирает пассажиров. Стандартная стоимость проезда: «пунса́ д томан» (500 томанов), это красная купюра, на которой написано 5 000 риалов, что равняется $0.5. Оказавшись на перекрестке, я остановил красивое желтое такси, водитель которого помигал фарами.
- Метро́ , – громко объявил я.
Водитель кивнул, и я сел в машину. Вопреки объяснению Рамина, что таксист дальше будет набирать других пассажиров, мой водитель больше ни для кого не останавливался.
- То метро́ , че гхадр мише́ ? (до метро сколько стоит), - спросил я у него.
- Се хеза́ р (три тысячи).
«Что-то маловато», - подумал я, - «три тысячи риалов – это намного меньше, чем рекомендовал платить Рамин».
- Се хеза́ р риа́ л? – переспросил я.
– На! Се хеза́ р тома́ н (нет, три тысячи томанов), - ответил таксист и пояснил, - дар-баст!
Его ответ означал, что дорога «дар-баст» до метро обойдется мне в $3 вместо $0.5. Я решил выйти и пересесть в более дешевую машину, поэтому сказал фразу, которую предварительно аккуратно записал на видном месте в своей записной книжке: «инджа́ пьядэ́ миша́ м» (я здесь выхожу). Таксист остановил машину и взял с меня 500 томанов.
Другая машина, которая проезжала мимо, просигналила и остановилась.
- Метро́ , пунса́ д тома́ н! – проговорил я, и мы поехали.
На выходе таксист дал мне сдачу 100 томанов, потому что, проехав «дар баст», я немного сократил расстояние до метро. Когда я брал такси в городе, таксисты меня никогда не обманывали, за что им «кхе́ йли мотшаке́ ррам».
Справка. «Дар баст» (букв. закрытая дверь) означает, что вы арендуете всю машину и не хотите, чтобы кроме вас в машину подсаживали других пассажиров, соответственно проезд получится дороже.
Будучи пассажиром на переднем сидении, в этот раз я отчетливо увидел, какой хаос творился на дороге: водители, постоянно сигналя друг другу, подрезая и делая самые неожиданные повороты-развороты прямо посреди улицы, своей манерой вождения порой наводили на меня ужас, сами же пассажиры смотрели на это броуновское движение машин вполне хладнокровно.
Когда в час-пик наш водитель проехал нужный поворот, он просто развернулся прямо посреди дороги с односторонним движением, причем, последние несколько десятков метров мы проехали навстречу машинам. Поскольку мы благополучно доехали, это подтвердило мою мысль о том, что всегда нужно думать только о хорошем.
В путеводителе Lonely Planet (далее LP) по Ирану также написано, что считается неприличным, когда на заднем сидении такси сидит женщина, а рядом с ней – незнакомый мужчина. Поэтому мужчина должен выйти и пересесть на свободное переднее сиденье, а девушка обычно садится сзади и доплачивает за недостающих пассажиров, либо к ней подсаживают только девушек. Конечно, это правило тяжело соблюдать в часы-пик в Тегеране, ведь сколько ни пересаживайся, а машин на всех все равно не хватит. Поэтому для мусульманских женщин организовали специальные такси только для женщин: женский голос поднимает трубку и принимает заказ, за Вами приедет женщина-водитель, говорят, это по-женски удобно.
Доставка до дома.
Было поздно, и я спешил домой. Рамин написал мне в тетради свой адрес и сказал, на какой станции метро нужно выйти, дальше я должен был взять такси. Чтобы доехать, нужно назвать таксисту большую улицу или лучше площадь, например: «Мейда́ н э Азади́ » (пл. Свободы) или «Бэхе́ шти» (название улицы).
Я вышел из метро и направился к перекрестку, где несколько человек уже ожидали такси. Проезжающая мимо машина просигналила и, перестроившись через два ряда, остановилась рядом.
- Оха́ р э Моа́ ллем (конец ул. Моаллем), - отчетливо произнес я. Водитель, как мне показалось, кивнул головой, и я уже собирался открыть дверь, чтобы сесть в машину, но тут он уехал. Я даже не успел понять, почему. Со следующей машиной ситуация повторилась. Но теперь я уловил особенный кивок водителя: он запрокидывает голову вверх – или правильно сказать «кивает вверх» и при этом смачно цокает. Я догадался, что этот жест обозначает «нет». Ко мне подъезжает следующая машина, на мою просьбы подвезти в конец улицы Моаллем, водитель «кивает вверх» и отвечает: «Сад э Моа́ ллем», но при показывает на пустое сиденье, мол, присаживайся.
- Шома́ а́ ле коджа́ и? (ты откуда) – спрашивает он меня, видя, что я продолжаю стоять на месте.
- Беларусь.
- А-а-а, Уроп! (Европа), - обрадовался таксист, - бэфа́ рмаин! (присаживайся).
Один из пассажиров постарался заговорить со мной на английском и кое-как объяснил, что выйдет вместе со мной. Как я догадался, меня привезли к перекрестку, где начиналась ул. Моа́ ллем, а дальше поворачивал в другую сторону. Я протянул таксисту пятьсот томанов и сказал «ме́ рси», но таксист цокнул, денег не взял и показал мне на пассажира, который вышел вместе со мной. Я подумал, что у того не было сдачи, и он расплатился за нас обоих, поэтому хотел вернуть ему свою часть денег. Но иранец от них тоже отказался и объяснил, что я – его гость. Тщательно изучив в тетради мой адрес, он взял меня за руку, и мы пошли по улице. Со стороны это выглядело так: двое мужчин гуляют, взявшись за руки, от этого я чувствовал себя еще более неловко. В какой-то момент я попытался вырваться, но это мне не удалось. По пути мой попутчик остановил нескольких прохожих, чтобы узнать дорогу, и тогда я сообразил, что он ведет меня до самого дома, чтобы я не заблудился.
- Кху́ нет? (твой дом) – иранец остановился и показывал на мой подъезд.
- Ба́ ле (да), – ответил я.
Он отпустил меня, прижал правую руку к груди и вежливо поклонился, затем сказал «ход а́ фэс! » (до свидания) и быстро ушел. А я остался смотреть ему вслед и ничего не понимал, мне нужно было время, чтобы привыкнуть к необычному иранскому гостеприимству - когда незнакомые люди помогают тебе потому, что ты их гость, и не просят ничего взамен.
Комментарий к фарси.
«Ба́ ле» – обозначает «да», показывают кивком головы
«На́ » – обозначает «нет», показывают кивком головы вверх
«Ман» – я, «ма» - мы
«Шома́ », «то» – Вы, ты
Притяжательные прилагательные образуются либо связкой «э» с существительным и добавление я, мы, ты, Вы либо добавлением определенного окончания. На примере слов дом «кхунэ́ » (дом) и «дуст» (друг):
Мой дом: «кхунэ́ э ман» или «кхуна́ м»
Мой друг: «ду́ ст э ман» или «ду́ стам»
Твой дом: «кхунэ́ э шома́ » или «кхунэ́ т»
Твой друг: «ду́ ст э шома» или «ду́ стэт»
Его дом: «кхунэ́ э у» или «кхунэ́ ш»
Его друг: «ду́ ст э у» или «ду́ стэш»
Тегеран — «город у подножья горного склона» (одна из версий происхождения названия города)
Каждое утро Рами́ н с гордостью выдавал мне из холодильника бутылку с холодной водой, точнее с глыбой льда, которая таяла только к вечеру. Такая бутылка годилась лишь для того, чтобы прикладывать к голове в случае солнечного удара, поэтому в конце я совсем перестал брать с собой воду, никогда не опасаясь умереть от обезвоживания, потому что в каждом парке и на многих улицах города стоят холодильники, из которых можно неограниченно пить холодную воду.
До метро я доехал самостоятельно. Чтобы купить билет, я выучил «бели́ т э до сарэ́ » (билет в оба конца), но у кассы эту фразу забыл, сказал по-английски «ту вэй ти́ кет» и получил свой билет. Стоимость двух поездок в тегеранском метро обошлась $0.20. Пройдя через турникет, я не знал, куда идти дальше, и сразу обратился за помощью к человеку в форме - просто произнес название нужной мне станции.
- Има́ м Хоме́ йни? – спросил я и показал в сторону подъезжающего поезда.
- Ба́ ле (да), Имам Хомейни, - сказал работник метро, - А́ ле коджаи́ ? (откуда ты)
- А́ ле Беларусь ам. (из Беларуси)
- Белару-у-усь – протяжно произнес он и по-отечески похлопал меня по плечу, при этом он так улыбнулся, что у меня даже улучшилось настроение. Я пожал ему руку и зашел в поезд. Это был новенький вагон, оборудованный кондиционером, безупречно чистый, тихий и очень удобный. Из одного вагона можно переходить в другой, однако проход в первый вагон был отделен перегородкой, на которой большими буквами на фарси и английском было написано «только для женщин».
Я сразу решил пойти в направлении Музея Драгоценностей, который находится в здании Национального Банка Ирана (Банк э Мелли́ Иран). Вооружившись двумя фразами: «Банк э Мелли́ Иран коджа́ ст? » (где находится Национальный Банк) и «ман микха́ м бэ Банк э Мелли́ Иран бера́ м» (я хочу идти в Национальный Банк), я стал спрашивать дорогу у прохожих.
Первый проходящий мимо иранец показал идти прямо и направо. Я прошел вперед до перекрестка и остановил другого молодого человека. По его жестам я понял, что иду не в ту сторону – он говорил идти назад, а потом повернуть налево. Третий прохожий посоветовал мне взять такси. «Видимо, только таксист знает дорогу в этот Национальный Банк», – досадовал я. Было жарко и душно, солнце пекло затылок, а проезжающие мимо автобусы чадили и оставляли запах невидимого, но очень едкого дыма. А я думал, что тегеранские автобусы – это новенькие «Сканиа» и «Вольво», как на междугородних рейсах, а оказалось, это аналоги старых «Мерседесов».
Я злился, потому что не понимал на фарси ни слова и до сих пор не купил ни карту, ни разговорник. Вчерашнее посещение самого большого книжного базара в Тегеране показало, что лучший путеводитель по Ирану «Ло́ унли Плэ́ нит» (далее «LP») был негласно запрещен. Господину президенту западная книга не понравилась своими свободными высказываниями. С разговорником дела обстояли также плохо. Единственный словарь, который я нашел, предназначался для иранских студентов, изучающих английский язык. Все слова в нем были написаны на фарси без транскрипции латинскими буквами (такую запись называют «финглиш», от соединения двух слов «фарси» и «инглиш»), для меня он был бесполезен.
В центральном парке («Парк э Шахр») я заблудился и присел на травку наблюдать, как люди занимаются спортом. Тренажеры, установленные прямо на аллеях парка, выглядели просто и не требовали блоков и грузов. Например, чтобы сделать тягу верхнего блока на грудь, нужно сесть на тренажер, и тогда вес тела будет работать как противовес для данного упражнения. Меня заметил иранец и подошел, чтобы познакомиться.
- Э́ смэ тун чи йе? (как тебя зовут, досл. твоё имя какое есть)
- Эсма́ м Александр э. (меня зовут Александр, досл. моё имя Александр есть)
- Хм… Александр, - задумался он, как бы что-то вспоминая, - Александр Грахам Бель?
Хотя я и не видел никакого сходства между собой и почтенным изобретателем телефона, я согласился быть Грахам Бель. Мой новый знакомый оказался учителем английского. Он предложил показать мне какой-то музей и также заверил меня, что в Тегеране я запросто куплю LP не дороже десяти долларов. Через десять минут мы пришли ко дворцу Голестан – самому красивому комплексу в Тегеране.
Я сразу зашел в сувенирную лавку, где познакомился с двумя очаровательными девушками, который там работали. Свой телефон они не оставили, показывая на строгую кассиршу, видимо, их начальницу, зато написали свои емейлы. На полках среди сувениров и открыток я нашел LP за $12 (хотя на обратной стороне книги была указана рекомендованная цена $25.99). Так у меня сразу появилась и карта, и путеводитель, и разговорник.
Проходя мимо посольств
Я собирал ехать в Индию через Иран и Пакистан и получать визы по дороге. Однако получить визу в Тегеране оказалось нелегко. Первым делом я зашел в посольство Индии недалеко от ст. м. Шахид Бэхешти, где увидел огромную очередь, конец которой выходил на улицу. Рядом висело объявление, в котором было написано, что для оформления туристических виз открылся специальный офис. Через десять минут я уже был там. Сотрудник выдал мне бланк, но предупредил, что примет его только после того, как я принесу рекомендательное письмо из своего посольства, а также покажу забронированные на обратную дорогу авиабилеты. Стоимость индийской визы $50 (август 2011).
В Посольстве Афганистана я наблюдал давку и невообразимое скопление людей. Я с трудом отыскал нужное окошко. Но там отказались даже выдать бланк и требовали сначала показать рекомендательное письмо. Стоимость визы €40 (август 2011).
Забегая вперед, скажу, что консульства в других городах Ирана отправят Вас за визой обратно в Тегеран. Так, консульство Индии в Бандер Аббасе и консульство Афганистана в Мешхеде отказались рассматривать мои документы, так как они не выдают визы туристам.
Я позвонил в посольство Беларуси в Иране и договорился о встрече с консулом. Посольство находится недалеко от комплекса «Саад Абад».
«Сэфара́ т э Руси э Сефид коджа ст? » (где находится посольство Беларуси, буквально «России Белой»), - спросил я у полицейского, и тот указал мне на небольшое белое здание. Меня встретил Игорь Михайлович, и мы прошли в комнату, где висели белорусские календари и открытки с видами Минска, а стену украшал большой плакат с рекламой «БелАвиа». Консул предупредил меня, что для выдачи рекомендательного письма потребуется не меньше недели, так как необходимо сделать запрос в Беларусь, а также провел со мной разъяснительную беседу о том, насколько опасно путешествовать в Пакистан и Индию наземным транспортом. Он посоветовал лететь до Индии самолетом или, в крайнем случае, воспользоваться рейсовым автобусом, так как пересекать границу с Пакистаном небезопасно. Потом мне дали чистый лист бумаги, где я должен был подробно описать свой маршрут, вплоть до каждого города и гостиницы, где я планировал останавливаться.
Через неделю, побывав в Ку́ ме и Каша́ не, я снова вернулся в Тегеран и зашел в свое посольство, чтобы забрать рекомендательное письмо.
- Так куда же Вы решили ехать? – спросил консул.
- Мне нужно рекомендательное письмо для посольства Индии и Пакистана, - ответил я.
Игорь Михайлович вздохнул и пошел за бумагами - он совсем не хотел, чтобы я туда ехал, поэтому еще раз предупредил, что после Захедана (крупный город на границе с Пакистаном) лучше взять рейсовый автобус и ни в коем случае не выходить из него. По его словам, въезжать в Пакистан в то время было не безопасно, потому что шел сбор «урожая» и отправка его в Европу (прим. имеет в виду опиум). В Афганистан ехать мне категорически не советовали, потому что там шла война, и к тому же не было нашего представительства. На прощание он снабдил меня телефонами горячей линии МИД в Беларуси. Мы пожали руки и расстались.
Игорь Михайлович оставил о себе весьма хорошее впечатление - мне было приятно, что такие люди представляют нашу страну. Хочу выразить ему благодарность за рекомендательное письмо и за то, что за него не пришлось платить - он сказал, что в прейскуранте стоимость такой услуги не обозначена.
Я вышел на улицу и сразу помчался в посольство Пакистана. В Рамазан все представительства закрывались очень рано – около часа дня, и нужно было торопиться. Однако пробки на дорогах сделали свое дело, и к тому времени, когда я пришел, двери посольства были уже закрыты. Тогда я отправился в «Музей Ковров», который находился неподалеку.
«Парк э Ла́ ле»
Недалеко от музея ковров находится «Музей Современного Искусства». У меня не было желания рассматривать современную иранскую живопись, поэтому я туда не пошёл. Позже, узнав о том, что этот музей является крупнейшим в Азии собранием произведений Моне, Пикассо, Матиса, Дали, Ван Гога и других известных художников, я немного пожалел о своем решении.
К моей прогулке присоединились Рамин и Неда, и мы направились в «Парк э Лале. В палатке у входа выпекали традиционное круглое печенье «колуче́ » со сладкой начинкой, а рядом готовили «кхошка́ р» - тесто через сито выливали на противень, где оно моментально выпекалось, затем в него добавляли начинку из молотых орехов с сиропом и закручивали тесто на манер блина с начинкой.
- Давайте не пойдем дальше в парк и сядем на лавочку поближе к людям, - попросила Неда, - я не хочу, чтобы меня еще раз аре
Salam, Tehran!
Our bus arrived early in the morning. Tehran was cool and foggy. The body, not getting enough sleep and swollen from a long sitting in the bus, did not obey. I said goodbye to my companions and headed to the terminal building to find out what to do next. To the right and to the left, drawn-out cries were heard: “Isfahaaan, Isfahaaaan! Mashhaaad, Mashhaaad! ”- drivers shouted out the cities where their buses were going, and so they found passengers. Many people, despite the cold morning, slept on the grass and benches near the station, waiting for their flight. I was surrounded by a crowd of taxi drivers. They addressed me in their own language and named the streets, everyone tried to drag me into their car, I had to quickly run away from them to the station. Bustle reigned in the building, people with bags quickly ran past, all the inscriptions were in Farsi. For a while, I stopped understanding anything.
First, following the signs, I found a toilet, this place, although considered unclean in Islam, pleased me with its cleanliness: there is hot water, liquid soap, the cabins are equipped with a special shower like a bidet, there is no toilet paper. Back in the waiting room, I went to the store to buy a SIM card. I showed the phone to the salesman and said "sim card", he nodded, took out a calculator and dialed "17.000" (the equivalent of $17) on it. The price seemed very high to me, so I decided to use my own connection for now. From a Moscow number, I sent an SMS to my friend Ramin and in response received the address of his house, which took almost four lines on my phone. It turns out that in Iran addresses are written this way, first they name the largest street, then those that are smaller, until they reach the desired street.
On the postcards of Tehran, I often saw a large arch, which is a local landmark. It is located on "Meidan e Azadi" (pl.
Svoboda), near the terminal. With a quick step, he ran away from annoying taxi drivers and stopped by the road, because he did not know how to cross to the other side. I saw a continuous stream of moving cars, the drivers of which did not use either direction indicators or mirrors (if they have mirrors at all) and drove on the principle that whoever started the maneuver first must finish it first. Although the general traffic algorithm was not difficult to understand: the driver, having driven a little, turned around sharply to change lanes, then stopped, signaled to another driver, whom he had just cut, and drove on. In such nanosecond pauses between "stopping" and "driving on", maneuvering between cars, motorcyclists flew by with a deafening roar, so that from the roar of their engines I even laid in my ears. Pedestrians complete the picture.
As soon as the driver slowed down slightly, about ten people instantly appeared in front of his car, who, squeezing between the bumpers, crossed to the other side of the road. I note that the most patient people still gathered at the intersection and waited for the right traffic light. Without ceasing to look around nervously, I crossed the road at the green light.
Reference. The Freedom Tower (Borj e Azadi) was built in 1971 to celebrate the 2500th anniversary of the Iranian monarchy. The tower is entirely built of Isfahan white marble and consists of 8.000 stone blocks. Before the Islamic Revolution, it was called the "Tower of Remembrance of the Kings. "
After a brief tour of Freedom Square, I approached a policeman to ask where the subway was. He didn't speak English so he just hailed a taxi for me. I showed the taxi driver the address I needed, but his facial expressions showed that he did not know this address.
Then I explained with gestures that I wanted to call and said “telephone and-r-a-n”. The taxi driver understood me and gave me his phone number, I called Ramin, and he explained the way to the taxi driver. A few minutes later we were on our way home.
Ramin met me at the house and introduced me to his family: my younger brother's name was Ahmad, and my mother's name was Asal, which means "honey" in Farsi.
“Hello, Alex, ” Asal told me.
- Sala m Aleykum, Asal, - I answered.
She laughed, shook my hand and asked:
- Khu b i? Khaste and?
- My mom asks, are you tired? Ramin translated.
- Khu bi, haste and, believe-veri, - I answered.
- Hamma m, shower, Alex? Asal asked me and handed me a snow-white robe.
- Bale (yes), - I answered, because the shower is just what was needed after a long move.
While I was washing, the table was already set for me.
- Befarmain, Alex! (sit down / help yourself) - Asal said and held out a chair for me.
From the number of unfamiliar words, I was a little confused and did not immediately find what to answer. Ramin's mother, on the contrary, spoke a lot, so I could only listen and remember.
“Nun” (bread), she said, and handed me the bread, “ab” (water), and gave me a glass of water. Then she took my plate, put chicken and potatoes in it and said: “morgh wa sib zamini” (chicken and potatoes), “Nu sh e jan, Alex! (bon appetit).
- Ramin, how can I say thank you? I asked.
- You can say it in different ways. Iranians are very polite people, so we have a lot of words that mean "thank you". In a taxi or at the market, usually everyone says “mersi”, this is a common word, short and clear. If everything happens in a formal setting, for example, you are talking to a teacher or want to express your respect to a stranger, then you need to say “motashakkeram (motshakeram)” or “tashakkor”, this is an Arabic word.
You can also say “khe ili motashakkeram” (thank you very much).
If you liked how they did something for you, you can say less formally “da stet darnakone”, and you will always be answered with a smile “haish mikonam”. And if you are in the company of friends, then do not be shy and say “mamnun” (thank you) or “khayli mamnun” (thank you very much).
I turned to his mother and said: “mo-ta-sha-ke-ram! He said awkwardly, but Asal understood me, smiled and answered: “haish mikonam! ".
- Why don't you say "sala m ale ykum" when greeting, but only "sala m"? I asked Ramin.
- I don't like to say "sala m ale kum", this greeting is too Arabic. In Iran, we try to say "salamu".
During my stay in Tehran, I lived with Ramin's family all the time. They, being the first Iranians I met, conquered me with their hospitality. And I really fell in love with them for the attention and care they showed.
For the first ten days I was in Tehran in a state of culture shock and a little afraid to leave the house, not because it was dangerous, but because everything was different. For example, I expected to speak English, so I didn't even bother with a phrasebook. But no one knows English there, and for me it was a real torment to communicate with the locals in sign language. It was also not easy to buy something on the market, first you had to figure out the Indo-Arabic numerals, then convert the price from tomans to rials, and then calculate how many dollars it would be. Therefore, Ramin's help was invaluable to me.
Commentary on Farsi. Interestingly, “dastet darnakone” literally translates as: “so that your hands do not hurt”, and the answer to “thank you” - “haish mikonam” means: “I do what you ask me to do. ”
“Befarmain” - they always say when they are invited to do something: sit down at the table to eat, get in a taxi, pick up the purchased goods, etc.
In order to correctly answer the question, in the verb you need to change its ending. For example, you are asked: “gorosne and? ”(Are you hungry? ), referring to you / you. The "and" at the end is a shortened form of the verb "hasti", (is-you).
Shoma/to gorosne i (tired - you/you are)
Shoma/to gorosne hasti - used in writing.
You need to answer: Gorosne am (hungry-I), "am" is an abbreviation for "hastam", (I am).
Man gorosne am (I'm hungry)
Man gorosne hastam - used in writing.
“Mosques are the houses of Allah on earth” (Imam Hakim), and everyone who comes to the mosque is a guest of the Great Allah.
On Friday, his only day off, Ramin promised to show me the city. I asked a lot about Islam, and so the first thing he did was take me to the oldest mosque in Tehran. At the entrance, I did not dare to enter for a long time.
“I am Orthodox, ” I explained to him, “are you sure that they will let me in? ”
- No one can forbid you, - Ramin answered, - after all, the mosque is the house of Allah, and everyone who comes to the mosque is a guest of the Great Allah, and Allah rejoices when guests come to him.
“So they won’t throw stones at me as an infidel? ”
- No. You can really go to any mosque, even if you are not a Muslim. Two years ago, while working for the Red Cross, we went with my friends, a Jew and a Catholic, to Saudi Arabia. No one hid their religion, and the Jew openly said that he was a Jew. We visited holy places, were in Medina and Mecca, and no one forbade them to visit mosques.
Reference. In fact, it is forbidden for non-Muslims to visit the grave of I. Reza in Mashhad (the territory of the courtyard) and enter the “Reserved Mosque” in Mecca, where the Kaaba is located.
A young man approached us and invited us to treat ourselves to dates: “Befarmain! ”(help yourself). We took dates and thanked him.
- Why did he offer us dates? I asked.
- When a person dies, his relatives come to the mosque with sweets and offer them to passers-by. It is believed that when someone accepts a treat, then Allah accepts the soul of the deceased.
- Ramin, why do you have metro stations named after martyrs: "Shahi d Beheshti, Shahi d Mofateh"? As far as I know, martyrs are suicide bombers who tie bombs around themselves and blow up other people along with them? We even have such a word - a martyr's belt, this is a bomb on the belt.
- No, Alex, shahids call those who fought and died for their country on their territory. For example, when Iraq attacked us, many Iranian soldiers gave their lives in battle protecting us and our freedom. For this they were honored to be called martyrs.
And those who take a weapon, as you say a bomb, and go to another country to blow themselves up along with other people, these are terrorists.
Then I heard a drawn-out “Alaaaaa-hu Agbar! ”, bursting out of the columns on the minaret, so the muezzin called the faithful to prayer. Before performing namaz, as the obligatory daily prayer five times is called in Islam, you must first achieve ritual cleanliness, that is, wash yourself thoroughly. This is the secret of Iranian cleanliness: they bathe five times a day in order to pray. I went down the stairs to the toilet and found myself in some kind of dressing room. The person next to me was washing his face, then his arms up to the elbows and legs up to the ankles, and the Iranian opposite, as it seemed to me, was washing behind his ears (it turned out that this is also a prerequisite for praying). The toilet was clean and tidy, I washed my hands and face, now I could go to the mosque.
In the Koran, 5:6, it is said: “When you stand up for prayer, then wash your faces and hands up to the elbows, wipe your head and feet up to the ankles. ”
We left our shoes at the entrance and went inside. The first thing that caught my eye was a lot of light and everything shines. I came closer and took a closer look: the walls and the dome were lined with a mosaic of small diamond-shaped mirrors, since each mirror is very small, it does not allow you to see the reflection, but due to the fact that light is reflected in them, there is an effect of space and solemnity. This contrasted so much with medieval churches and churches, the builders of which sought twilight and mystery in the room. I did not see anything special in the hall of the mosque - there were carpets on the floor, the walls were decorated with bizarre ornaments and decorated with majolica mosaics, there were no paintings and icons, as well as an altar. The believers were turned towards the mihrab, a niche with a recess at the base of the floor.
In turn, the mihrab always indicates the direction where the Kaaba is located in Mecca.
I sincerely did not understand Muslims: I knew that they pray to their god, whom they call Allah, while pronouncing words in Arabic, I knew that they were forbidden to depict people and animals, so there are no icons in mosques, but it was most difficult for me to understand their strange fasting in the month of Ramadan. I heard from a Muslim friend that he specifically sets the alarm clock at five in the morning in order to wake up and eat as much as possible before sunrise, then he doesn’t eat all day, and after sunset he gorges again. At the same time, he believes that he observes the fast correctly. For Christians, everything is different; in fasting, for example, you can’t eat meat. If a person is a believer, then he strictly observes fasting during the prescribed period, both day and night, regardless of sunrises and sunsets.
I once again looked at the believers: "Here you have Allah Agbar in action" - I thought and went out so as not to interfere.
When I went down the Tehran metro in the morning, a surprisingly creative poster caught my attention. Do you know the recycling symbol that they put on packaging, for example? It depicts a little man throwing this package into an urn. On the poster, a little man was throwing the "Star of David" into the urn. At the next station, I saw an even more interesting poster: the flag of Israel was emblazoned on a roll of toilet paper, others had photographs of dead Palestinians killed by Israeli soldiers, among others I remember a poster with a gun and the inscription: "No Israel - no War. "
It was Friday (jo me) - the day when every Muslim considers it his duty to come to the mosque to perform a collective prayer (juma prayer). Out of curiosity, I went to the mosque.
The building was overflowing with believers, but to my surprise they were not praying, but were listening attentively to a man in army uniform who was speaking from the podium. Next to him, without taking any part and without any interest, stood a few more soldiers - his support group. And although I did not understand a single word from the officer's conversation, I heard: "Palestine" and something like a victim-victim. People began to sigh in disappointment and nod their heads. More precisely, their gesture looked like if we want to say "no", but only do it slowly and slightly cluck. So the Iranian expresses the extreme degree of indescribable grief. After a pause, the officer continued: "Israel", and read out some numbers, apparently the number of dead. The people visibly cheered up, and some began to chant something. It was the strangest Friday prayer I have ever heard.
A motorcade of cars rushed past us on the road at high speed. “This is Mr. Ahmadinejad, ” Ramin explained. “He usually finishes work at eight in the evening and returns home at that time. ” I asked to tell about the president.
“My president works very hard, ” Ramin replied, “you see how late he leaves. And so every day: from the very morning you can see how he goes to work, and late in the evening he returns home. Our relative worked in security and told us that the president does not live like in a palace, but only occupies a small room, and rather modestly furnished, because he does not like luxury, in his room there is only the most necessary for work.
We went to a traditional hookah restaurant. Usually girls are not allowed to enter hookahs, and since our companion was let in, it seemed to me that this place was still more of a restaurant than a simple hookah.
Ramin ordered three teapots, several portions of watermelon and a mint hookah, all of which cost about ten dollars. Over tea, in a leisurely conversation, we learned a lot about each other, and in the end we almost quarreled over different political views. The resolution of the conflict was facilitated by a hookah and the diplomacy of an oriental girl.
- Did you read yesterday's news? I asked. The UN Security Council passed a resolution yesterday to impose additional sanctions on Iran. You said that your president works hard for the good of the country, but anyone will tell you that during business trips to other countries, he only does what he teases everyone with his speeches and constant jokes. It got to the point that Europe and the United States are already thinking about a preventive strike against Iran. In addition, they are frightened by your nuclear program and Ahmadinejad's constant promises to destroy Israel.
Our president said, if something happens to Iran, we will first of all bomb Israel, no other country, namely it, because he already got everyone. Do you know what is going on in Palestine right now, how many civilians are dying every day as a result of Israeli air raids?
I didn’t like the answer, I don’t know what came over me, because it wasn’t even about the truth. On the Internet, I communicate with an acquaintance who lives in Israel, and in response to my questions about the Palestinian conflict, he often sent me links to video reports. One report showed that rocket attacks from the Palestinian side were targeted specifically at Israeli hospitals and schools, another discussed the sudden shelling of Israeli civilians with grenade launchers, each time the comments emphasized that among the dead were mostly civilians, so I continued dialog:
- I see on the news that Palestine, in particular Hamas and Hezbollah, are terrorizing Israel. Moreover, in Europe they say that these terrorist organizations are sponsored by Iran. Moreover, I know that under the Pahlavi Shah, Iran was very friendly with Israel and the States, and everyone seemed to be happy. In my opinion, this is the most important thing - to live in peace. And it ended with the fact that US diplomats in Tehran were taken hostage and held for more than a year.
Reference. The diplomatic crisis in Iran (November 4.1979 - January 20.1981) began with the capture of 63 diplomats and three ordinary US citizens on the territory of the American embassy in Tehran, which was taken by storm. Most of the hostages were in captivity for 444 days and were released through the mediation of the Algerian government.
Ramin visibly annoyed my questions:
“It’s just that you are a guest, and I can’t tell you how wrong you are, ” he said, “first of all, England and the States were pleased with the shah, because they pumped our oil for free. Once again, please read the story. All the Arab states are against Israel, it does not even have its own territory, because it consists of areas that soldiers with weapons in their hands have taken from Palestine. I do not recognize it as a state. If they want to live there, let them live - Jews, Palestinians - but they live in Palestine, not in Israel.
It's good that we had a girl with us who was able to settle the brewing conflict. She asked Ramin not to forget that I was a guest, and me to try not to discuss political issues anymore.
The posters on the sides read: “Marg bar Israil! (death to Israel), Marg bar Amrika! (US death)"
Taxi "dar-bast".
Before my first independent exit into the city, Ramin gave me detailed instructions on how to use a taxi: first, I had to stop at an intersection where cars were passing, if the driver blinked his headlights or honked, this would mean that he was picking up passengers. The standard fare is "punsa d toman" (500 tomans), which is a red bill that says 5.000 rials, which equals $0.5. Once at the crossroads, I stopped a beautiful yellow taxi, the driver of which was flashing its headlights.
“Metro, ” I announced loudly.
The driver nodded and I got into the car. Contrary to Ramin's explanation that the taxi driver would continue to pick up other passengers, my driver did not stop for anyone else.
- That metro, what gkhadr mishe? (to the metro how much does it cost) - I asked him.
- Se khezar (three thousand).
“Something is not enough, ” I thought, “three thousand rials is much less than Ramin recommended to pay. ”
- Se heza r rial?
- On the! Se heza r toman (no, three thousand tomans), - the taxi driver answered and explained, - dar-bast!
His answer meant that the dar-bast road to the subway would cost me $3 instead of $0.5. I decided to get out and change to a cheaper car, so I said the phrase that I had previously carefully noted down in a prominent place in my notebook: “inja piade mi sham” (I'm getting out here). The taxi driver stopped the car and took 500 tomans from me.
Another car that was passing by honked and stopped.
- Metro, punsa d toman! I said and off we went.
At the exit, the taxi driver gave me change of 100 tomans, because, having passed the “dar bast”, I shortened the distance to the metro a little. When I took a taxi in the city, taxi drivers never deceived me, for which they were “khe ili motshaker rram”.
Reference. "Dar bast" (lit.
a closed door) means that you rent the entire car and do not want other passengers to be put into the car besides you, so the fare will be more expensive.
As a passenger in the front seat, this time I clearly saw what chaos was happening on the road: the drivers, constantly signaling to each other, cutting off and making the most unexpected turns right in the middle of the street, sometimes terrified me with their driving style, the passengers themselves looked at this Brownian movement of machines quite cold-bloodedly.
When our driver passed the right turn during rush hour, he simply turned right in the middle of the one-way road, and we drove towards the cars for the last few tens of meters. Since we arrived safely, this confirmed my idea that one should always think only of good things.
To get there, you need to call the taxi driver a big street or better a square, for example: “Meidan e Azadi” (Freedom Square) or “Beheshti” (street name).
I got off the subway and walked to the intersection, where several people were already waiting for a taxi. A passing car honked its horn and, rebuilding after two lanes, stopped nearby.
- Ohar e Moallem (end of Moallem street), - I distinctly said. The driver, it seemed to me, nodded his head, and I was about to open the door to get into the car, but then he drove away. I didn't even get to understand why. The situation repeated itself with the next car. But now I caught a special nod from the driver: he throws his head up - or it is correct to say "nods up" and at the same time relish clatter. I guessed that this gesture means "no. "
The next car drives up to me, at my request to give a ride to the end of Moallem Street, the driver “nods up” and answers: “Garden e Moallem”, but when he points to an empty seat, they say, sit down.
- Shoma a le koja i? (where are you from) - he asks me, seeing that I continue to stand still.
- Ah, Urop! (Europe), - the taxi driver was delighted, - befarmain! (take a seat).
One of the passengers tried to speak to me in English and somehow explained that he would go out with me. As I guessed, they brought me to the intersection where the street began. Moallem, and then turned in the other direction. I handed the taxi driver five hundred tomans and said "merci", but the taxi driver clicked, did not take the money and pointed to the passenger who got out with me. I thought he didn't have change and paid for both of us, so I wanted to give him my share of the money. But the Iranian also refused them and explained that I was his guest.
“Na” - means “no”, show with a nod of the head up
"Man" - I, "ma" - we
“Shoma”, “that” - you, you
Possessive adjectives are formed either by linking "e" with a noun and adding I, we, you, you, or by adding a specific ending. On the example of the words house "khune" (house) and "dust" (friend):
My home: "khune e man" or "khun m"
My friend: "dust e man" or "dustam"
Your home: “khune e shoma” or “khune t”
Your friend: "dust e shoma" or "dust stat"
His home: "khune e u" or "khune sh"
His friend: “dust e y” or “dustash”
Tehran - "a city at the foot of a mountain slope" (one of the versions of the origin of the city's name)
Every morning, Ramin proudly gave me a bottle of cold water from the refrigerator, more precisely with a block of ice, which melted only in the evening.
Such a bottle was only good to put on my head in case of sunstroke, so in the end I completely stopped taking water with me, never fearing to die of dehydration, because in every park and on many streets of the city there are refrigerators from which you can Drink unlimited cold water.
I got to the subway on my own. To buy a ticket, I learned “beli te do sare” (return ticket), but I forgot this phrase at the ticket office, said in English “tu wei ticket” and got my ticket. The cost of two trips in the Tehran subway cost $0.20. Having passed through the turnstile, I did not know where to go next, and immediately turned to a man in uniform for help - I simply said the name of the station I needed.
- Ima m Homeyini? I asked and pointed in the direction of the approaching train.
- Bale (yes), Imam Khomeini, - said the metro worker, - Ale kojai? (where are you from)
- Ale Belarus am. (from Belarus)
“Belarus-u-us, ” he said drawlingly and paternally patted me on the shoulder, while he smiled so much that my mood even improved. I shook his hand and got on the train. It was a brand new car, air-conditioned, spotlessly clean, quiet and very comfortable. It is possible to move from one car to another, but the passage to the first car was separated by a partition, on which it was written in large letters in Farsi and English "only for women. "
I immediately decided to go in the direction of the Museum of Jewels, which is located in the building of the National Bank of Iran (Bank e Melli Iran). Armed with two phrases: “Bank e Melli Iran kojast? ” (where the National Bank is located) and “man mikham m be Bank e Melli Iran beram” (I want to go to the National Bank), I began to ask passers-by for directions.
The first Iranian passing by indicated to go straight and to the right.
I walked forward to the crossroads and stopped another young man. From his gestures, I realized that I was going in the wrong direction - he said to go back, and then turn left. A third passerby advised me to take a taxi. “Apparently, only a taxi driver knows the way to this National Bank, ” I annoyed. It was hot and stuffy, the sun was hot on the back of my head, and the buses passing by were smoky and left the smell of invisible, but very pungent smoke. And I thought that Tehran buses are brand new Scania and Volvo, as on long-distance flights, but it turned out that they are analogues of old Mercedes.
I was angry because I didn’t understand a word of Farsi and still didn’t buy a map or a phrasebook. Yesterday's visit to Tehran's biggest book bazaar showed that the best guide to Iran, Lounley Planit (hereinafter referred to as "LP"), was tacitly banned. Mr. President did not like the Western book for its free statements.
Things were also bad with the phrasebook. The only dictionary I found was for Iranian students of English. All the words in it were written in Farsi without transcription in Latin letters (such a record is called "finglish", from the combination of two words "Farsi" and "English"), for me it was useless.
In the central park (“Park e Shahr”), I got lost and sat down on the grass to watch people play sports. The simulators, installed right on the alleys of the park, looked simple and did not require blocks and weights. For example, to do a pulldown on the chest, you need to sit on the simulator, and then the body weight will work as a counterweight for this exercise. An Iranian noticed me and approached me to get acquainted.
- E sme tong chi ye? (what is your name, lit. what is your name)
- Esma m Alexander e. (my name is Alexander, lit. my name is Alexander)
- Hmm ...Alexander, - he thought, as if remembering something, - Alexander Graham Bel?
Although I did not see any resemblance between myself and the venerable inventor of the telephone, I agreed to be Graham Bel. My new friend turned out to be an English teacher. He offered to show me some museum and also assured me that in Tehran I would easily buy an LP for no more than ten dollars. Ten minutes later we arrived at the Golestan Palace, the most beautiful complex in Tehran.
I immediately went to the souvenir shop, where I met two charming girls who worked there. They did not leave their phone, pointing to a strict cashier, apparently their boss, but they wrote their emails. On the shelves, among souvenirs and postcards, I found the LP for $12 (although the recommended price was $25.99 on the back of the book). So I immediately had a map, and a guide, and a phrasebook.
Passing by the embassies
I planned to go to India via Iran and Pakistan and get visas on the way. However, getting a visa in Tehran was not easy. First of all, I went to the Indian Embassy near the station. m. Shahid Beheshti, where he saw a huge line, the end of which went out into the street. Nearby hung an announcement in which it was written that a special office had been opened for issuing tourist visas. Ten minutes later I was there. The employee gave me a form, but warned me that he would accept it only after I brought a letter of recommendation from my embassy, and also showed the tickets booked for the return trip. Indian visa fee $50 (August 2011).
In the Embassy of Afghanistan, I observed a crush and an unimaginable crowd of people. I had a hard time finding the right window. But they even refused to issue a form and demanded that they first show a letter of recommendation. Visa fee €40 (August 2011).
Looking ahead, I will say that consulates in other cities of Iran will send you back to Tehran for a visa. So, the Indian consulate in Bandar Abbas and the Afghan consulate in Mashhad refused to consider my documents, since they do not issue visas to tourists.
I called the Belarusian embassy in Iran and arranged a meeting with the consul. The embassy is located near the Saad Abad complex.
“Sefara t e Rusi e Sefid koja st? ”(where is the embassy of Belarus, literally “White Russia”), I asked the policeman, and he pointed me to a small white building. Igor Mikhailovich met me, and we went into a room where Belarusian calendars and postcards with views of Minsk hung, and a large poster with an advertisement for BelAvia adorned the wall.
The consul warned me that it would take at least a week to issue a letter of recommendation, since it was necessary to make a request to Belarus, and also had an explanatory conversation with me about how dangerous it is to travel to Pakistan and India by land. He advised to fly to India by plane or, in extreme cases, use a regular bus, since it is not safe to cross the border with Pakistan. Then they gave me a blank sheet of paper where I had to describe in detail my route, down to each city and hotel where I planned to stay.
A week later, after visiting Qom and Kashan, I returned to Tehran again and went to my embassy to pick up a letter of recommendation.
- So where did you decide to go? the consul asked.
“I need a letter of recommendation for the Indian and Pakistani embassies, ” I replied.
Igor Mikhailovich sighed and went to get the papers - he didn’t want me to go there at all, so he warned me again that after Zahedan (a large city on the border with Pakistan) it was better to take a regular bus and in no case get out of it. According to him, it was not safe to enter Pakistan at that time, because the “harvest” was being harvested and sent to Europe (note refers to opium). I was categorically not advised to go to Afghanistan, because there was a war going on there, and besides, there was no our representation. In parting, he provided me with the hotline numbers of the Ministry of Foreign Affairs in Belarus. We shook hands and parted.
Igor Mikhailovich left a very good impression of himself - I was pleased that such people represent our country. I want to express my gratitude to him for the letter of recommendation and for the fact that I didn’t have to pay for it - he said that the cost of such a service was not indicated in the price list.
I went outside and immediately rushed to the Pakistani embassy. In Ramadan, all representative offices closed very early - around one o'clock in the afternoon, and it was necessary to hurry. However, traffic jams took their toll, and by the time I arrived, the embassy doors were already closed. Then I went to the Carpet Museum, which was nearby.
"Park e la le"
Not far from the Carpet Museum is the "Museum of Modern Art". I had no desire to look at modern Iranian painting, so I did not go there. Later, when I learned that this museum is the largest collection of works by Monet, Picasso, Mathis, Dali, Van Gogh and other famous artists in Asia, I regretted my decision a little.
Ramin and Neda joined my walk, and we went to the Park e Lale.
In the tent at the entrance, they baked the traditional round biscuits “koluche” with a sweet filling, and next to it they cooked “khoshka r” - the dough was poured through a sieve onto a baking sheet, where it was instantly baked, then the filling from ground nuts with syrup was added to it and the dough was twisted in the manner stuffed pancake.
“Let’s not go further into the park and sit on a bench closer to the people, ” Neda asked, “I don’t want to be again